20 июля 1692 года

Салем

Дорогой Рональд!

Я нахожу весьма благоразумным обратить Ваше внимание на то, что извлечение Вами тела Элизабет из места его захоронения на Висельном холме было замечено Роджером Симмонсом, который также стал свидетелем того, как сын Ребекки Нерс извлек тело своей матери из той же могилы, что и Вы. Я прошу Вас, моего друга, не предавать широкой огласке Ваши действия в наше столь неспокойное время, если Вы не хотите навлечь еще большее несчастье на себя и свою семью, так как перезахоронение останков казненных многими расценивается как козни дьявола. Я также нисколько не настроен привлекать к этому делу общественного внимания по тем же причинам, а именно: чтобы не навлечь на Вашу голову несправедливых обвинений. Я говорил с вышеупомянутым Роджером Симмонсом, и он поклялся мне, что никому не расскажет о Вашем деянии, за исключением членов магистрата, понеже они спросят его об этом. Да пребудет с Вами Господь.

Ваш слуга и друг Джонатан Корвин.

После этой находки в течение двух недель Ким не удавалось найти ничего, что касалось бы Рональда и Элизабет. Но это нисколько не умерило ее энтузиазма, и она продолжала проводить в замке много времени. Осознав, хоть и не сразу, что почти все документы на чердаке и в винном погребе имеют историческую ценность, Ким решила отныне сортировать просмотренные бумаги, а не просто искать документы семнадцатого века.

На чердаке и в погребе она выделила специальные места хранения документов, время создания которых она разделила на полувековые промежутки. В каждом таком хранилище она разделила документы на деловые, государственные и личные. Это была монументальная задача, но решение ее давало Ким чувство удовлетворения, даже если ей не удавалось ничего присовокупить к коллекции, касающейся ее предков из семнадцатого столетия.

Вот так, в полном душевном комфорте и согласии с собой, провела Ким первую половину сентября, деля свое время между украшением и обустройством дома и приведением в порядок семейного архива. К середине месяца она совершенно перестала ходить в лабораторию и не встречала никого из работавших там исследователей. Более того, она все реже и реже видела Эдварда, который приходил домой все позже и позже, а уходил на работу все раньше и раньше.

Понедельник, 19 сентября 1994 года

Стоял чудесный осенний день. Яркое теплое солнце быстро подняло температуру почти до восьмидесяти градусов[3].

К полному восторгу Ким, окрестные леса стали постепенно одеваться в великолепный осенний наряд, а прилегающие к имению поля покрылись красно-золотым покрывалом.

Ким вообще перестала видеть Эдварда. Сегодня он встал намного раньше, чем она успела проснуться, и ушел, не позавтракав. Это она могла сказать точно, потому что в раковине не оказалось грязной посуды. Ким нисколько не удивилась, когда несколько дней назад Эдвард объявил ей, что сотрудники лаборатории теперь решили есть прямо на рабочем месте, чтобы не терять времени. Он также рассказал Ким, что им удалось добиться просто замечательных успехов.

Все утро Ким провела в коттедже, занимаясь его украшением. После тяжких сомнений, когда Ким промучилась неделю, размышляя, какую ткань купить на покрывала и занавески для спальни, она, наконец, сделала этот трудный выбор и теперь была очень довольна собой. Держа в руках клочок бумаги, на котором записала номера материи по каталогу, она позвонила подруге из Центра отделки интерьера в Бостоне и сделала заказ.

На завтрак Ким насладилась салатом и холодным чаем. После этого отправилась в замок приводить в порядок архив. Придя туда, она, как всегда, несколько минут решала, куда ей пойти на этот раз. Решила, что на чердак. Уж очень хороша была сегодня погода. Ким подумала, что в погребе она станет заниматься разборкой, когда испортится погода и пойдут дожди.

Ким прошла в самый конец чердачного помещения и принялась за работу. Сегодня ей предстояло рассортировать содержимое нескольких шкафов. Для сортировки она использовала каталожные ящики на колесиках, в которые Эдвард при переезде паковал свои книги. Ким начала разбирать документы. В большинстве своем это были деловые бумаги, относящиеся к началу девятнадцатого века.

Ким привыкла читать рукописные страницы, легко разбираясь в чужих старомодных почерках. Чтобы определить вид документа, ей теперь достаточно было взглянуть на его название, если оно было. Если же нет, то вполне хватало прочтения первого абзаца. Ближе к вечеру она занялась последним на сегодня секретером. Перебирая судовые контракты в предпоследнем ящике, она вдруг наткнулась на письмо, адресованное Рональду Стюарту.

Ким уже очень долго не удавалось найти ничего, касающегося ее предков из семнадцатого века. Находка была сюрпризом, и Ким даже вздрогнула от неожиданности. Она посмотрела на письмо, не веря своим глазам. Взяла его кончиками пальцев, как брала Мэри Кастленд письмо Матера. Подпись очень ее заинтересовала и породила некоторые надежды. Письмо было от Сэмюэля Сьювалла.

8 января 1697 года

Бостон

Мой дорогой друг!

Вам, несомненно, известно, что высокочтимый наместник губернатора колоний, Совет и Ассамблея Его Величества провинции Массачусетского залива особым указом повелели Верховному Суду назначить четырнадцатое января, четверг, днем строгого поста, во искупление тех прегрешений, которые были допущены в отношении невинных людей, коим были приписаны преступления и кои были оговорены в связях с Сатаной и его присными в Салеме. Следуя их благочестивому примеру и сознавая свою ответственность, поскольку я участвовал в заседаниях Особого Трибунала, я желаю публично принять на себя вину и покаяться в содеянном, что и будет мною сделано в Старой южной церкви. Но что касается Вас, мой друг, то, к великому моему сожалению, я не знаю, чем мог бы я облегчить Ваше положение. В том, что Элизабет была вовлечена в сети Сил Зла, у меня нет никакого сомнения. Единственное, чего я не знаю, это была ли Элизабет одержимой или состояла в сговоре с дьяволом. Мне не хотелось бы высказывать по этому поводу своего мнения, так как время показало, что мои суждения подвержены ошибкам. На Ваш вопрос относительно записей протоколов Особого Трибунала вообще и протоколов, касающихся суда над Элизабет, в частности, могу засвидетельствовать, что вышеозначенные материалы находятся в ведении преподобного Коттона Матера, который поклялся, что они никогда не попадут в злые руки, дабы не могли повредить репутации наших судей и членов магистрата, которые пытались изо всех сил добросовестно служить закону, хотя во многих случаях и впали в заблуждение. Полагаю также, что я не вправе спрашивать или даже желать знать, не собирается ли преподобный Матер сжечь вышеупомянутые материалы. Как бы то ни было, я думаю, что надо последовать предложению члена магистрата Джонатана Корвина и передать Вам все протоколы дела Элизабет, включая сюда донос, постановление о взятии под стражу, обвинительное заключение и протоколы судебных слушаний. Я думаю, что Вам следует взять этиматериалы и поступить с ними так, чтобы грядущие поколения Вашей семьи не страдали от выставления напоказ участия и роли Элизабет в трагедии, разыгравшейся в Салеме.