И скажу я вам по чести: жил я, словно Магомет.

Много турок покалечил на дорогах, боже мой.

Кошельков по триста на день доставал одной рукой.

Турки думали-гадали, догадаться не смогли.

Собралися всем шалманом, к шаху с жалобой пошли.

Шах им дал совет хороший: чтоб были целы кошельки,

Запирайте вы карманы, турки, эх, на висячие замки!

Но и тут я не промазал, нигде промаха не дал —

Долото достал большое, долотом замки сшибал…[99]

Песня звучала нелепо. Джек не мог понять, о чем она, не мог понять, зачем она. И готов был даже подраться с Андреем…

Но в блиндаже стало почему-то очень тихо, и юноша повернулся в постели, оглядываясь.

Оказывается, в блиндаж спустился крепкий рыжеватый парнишка с пулеметом «печенег» в руке. Стоя у самых ступенек, он неуверенно осматривался.

— Кого ищешь? — спросил Иоганн, дружелюбно кивнув.

— Второе отделение-е… — растерянно протянул вошедший. Потом подтянулся и доложил: — Рядовой-пулеметчик Николас Фостер, Канада!

— На место Ласло, — сказал, помрачнев, Эрих.

Канадец тоже помрачнел, его взгляд стал настороженным. Он чем-то напомнил Джеку… его самого. Такой же неизвестно чего ждущий, расставшийся с друзьями, с привычным уже миром лагеря, теперь он стоит среди чужих и — кто их знает? — может быть, враждебно настроенных ребят…

— Проходи, — сказал Джек, свешиваясь вниз. — Вон там свободное место, Ник.