Преподобный вытянул руку.

Человеческая голова, вырезанная из черного дерева. Как и все средневековые скульптуры сделана грубовато и вместе с тем выразительно – вьющиеся волосы едва намечены, несколько глубоких рубцов на подбородке и щеках должны означать бороду, открытые глаза без зрачков, как у римских бюстов. Черты напоминают восточные – таково первое впечатление. Отдаленно походит на изображения усекновенной головы Иоанна Крестителя в приходских церквях.

В часовне магистр оставался один на один с этим изваянием, закрепленном на высоте человеческого роста сразу за алтарем. Так, чтобы смотреть глаза в глаза.

– Мало напоминает христианский культ, – заметил Иван. – Гляньте, изображения креста нет и на Библии…

Открыл книгу, пролистал. Отличная копия «Вульгаты» святого Иеронима, судя по стилистике и использованному писцом шрифту, рукопись создана лет сто пятьдесят назад в Палестине.

– Оч-чень такое специфическое писание, – сказал Иван. – Ветхий Завет полностью, из Нового – только Евангелие от Иоанна и Апокалипсис. На чистых страницах в конце книги краткие заметки на арабском, почерк разный. Несколько абзацев на тайнописи, тип определить не могу. Слышишь меня, твое преподобие?.. Прибрал бы ты этот том для пристального изучения? Глядишь, откроется что-нибудь неожиданное.

– Так и сделаю, – согласился брат Герард. – Плохо верится, что у магистра хранился кодекс, предназначенный для взгляда рядовых братьев Ордена, – войти в башню Тампль могли только члены капитула, избранные, выходит, и часовня только для избранных… Боюсь одного: вдруг мы и впрямь начнем воевать с ветряными мельницами, пойдем по ложному следу? Предположим, храмовники напридумывали свои тайные обряды сугубо из эстетических соображений? Чтобы красивее было? Загадочнее? Масонство девятнадцатого века изобрело массу пышных, однако не несущих смысла церемоний… А истина-то, настоящие секреты совсем в ином.

– В чем?

– Узнаем. Обязательно узнаем. Допрашивать начнем сегодня же: служба короля и мы, параллельное следствие. Бьем с двух направлений. Ваша задача проста: с восходом солнца обойти весь комплекс Тампля, вдруг мессир Ласкарис что-нибудь… Заметит.

– Что я должен заметить? – насторожился Славик.

– В далеком будущем, – опередил преподобного Иван, – наша корпорация обшарила парижский квартал Тампль и окрестности с добросовестностью кротов, перерывающих огород. Ничего не нашли. Но «тогда» и «сейчас» – два очень разных понятия. Достаточно вспомнить, что в две тысячи третьем году сохранившиеся остатки фундамента этой башни находились в четырех метрах под землей. Представляешь, сколько культурных слоев оставляет огромный густонаселенный город всего за одно столетие? И что под ними может быть погребено? Ты – аргус.

– Полагаете, в крепости есть… Червоточина?

– Этого нельзя исключать.

– И как поступить, если я найду неизвестную Дверь?

– Быстро сообщить мне, – сказал брат Герард. – Ты хоть понимаешь, что бегство визитатора Франции и двух виднейших командоров в Ла Рошель – только одна из вероятностей?.. Существует и другая. Уразумел, какая именно?

1307 год по РХ, 24 октября

Ла Рошель, графство Пуату

– Ты как хочешь, а я, наверное, останусь здесь навсегда – если вернусь, Жоффр меня попросту шлепнет. Рука у него не дрогнет, поверь… В активе сплошные нули, в пассиве почти десять лет подготовки, выброшенные на ветер миллионы, четыре погибших медиатора и одиннадцать сотрудников мобильных групп, причем восемь из них – только что… Ну не могу я объяснить это обычным невезением, просчетами в планах или неблагоприятным стечением обстоятельств! Не могу и точка! Против конторы Жоффра велась продуманная, отлично организованная жесткая игра. Историческое регби без правил.

– Может быть, не все так плохо?.. По-моему, ты преувеличиваешь. Результаты есть.

– Конечно! Скажешь набившую оскомину банальность вроде «отсутствие результата тоже результат» – возьму за шиворот и выкину в море. Камни внизу острые. Давай напрямик: мы в заднице. Нас переиграли по всем направлениям, и никто даже не догадывается – кто именно! «Третья сила» оказалась умнее, хитрее, настырнее и грамотнее…

Двое приезжих сидели на зубце башни Сен-Николя, оберегавшей со стороны моря городок Ла Рошель, прикладывались к баклаге с местным вином и обменивались унылыми репликами. Сине-свинцовые волны разбивались о гранитное основание башни, в ясном небе кружили чайки, осеннее солнце приятно грело спины.

Узкий створ гавани перегорожен двойной цепью, протянутой между Сен-Николя и стоявшим на противоположном берегу бастионом Ла-Шен – приказ капитана порта, ни одно судно не имеет права покинуть гавань или войти в нее, ожидающие дозволения причалить английские и южнофранцузские нефы и галеры пока бросили якорь у острова Ре, в нескольких километрах к северо-западу.

– Ну, суки, – Иван обернулся в сторону города и погрозил кулаком в сторону коробкообразного здания красного камня, возвышавшегося сразу за портовыми постройками. До недавнего времени – командорство Тампля, второе по значимости в Аквитании и Пуату. – Никогда вам этого не забуду! Честное слово, руки чешутся воспользоваться служебным положением, превысить полномочия и лично придушить кого-нибудь из тамошней шатии-братии! Нервы разрядить. Но ведь нет, приперся этот старый хрен, епископ Ангулемский – жаждет приобщиться к переделу собственности! – не разрешат.

– На допросы храмовников тебя пускают, – напомнил Славик. – Нажать посильнее, давить авторитетом парижской инквизиции, пригрозить…

– Что я слышу, шер ами? Ты, убежденный сторонник ненасилия, едва не свалившийся в обморок, когда я прикончил бургундца-мародера, наконец-то начал понимать, что здесь иначе нельзя? Вечером не хочешь поприсутствовать на дознании? Чему новому научишься, проверишь устойчивость нервной системы?

– Благодарствуйте, шевалье, но лучше обойдусь. Одно дело человека убить, быстро и безболезненно, и совсем другое – здешние методы ведения следствия.

– Вот только не начинай, а! Методы ему не нравятся, видите ли! Напомню: инквизиция для начала предлагает признаться, в случае запирательства арестованному показывают инструменты пытки и снова увещевают, и только когда последний проявляет упорство в нежелании открыть истину, в дело вступает палач. Всё гуманно. Куда гуманнее, чем в наши времена – для начала сломают об тебя табуретку-другую и только потом призовут к чистосердечному раскаянию. Закурить предложат.

– Что, был опыт?

– Был, – вздохнул Ваня. – Тебе это будет неинтересно. Вчерашний день, забудь… Надеюсь, ты прав и пока не все потеряно – «окно» открывается через два месяца и девять дней, времени, казалось бы, вагон. Пять недель! Скверно другое: пяти недель в исторической реальности мало до крайности! Ничтожно мало! Наш главный враг – расстояния. Ты не закажешь бизнес-джет из Парижа до Эдинбурга и не очутишься на месте через полтора часа. Лошадь и корабль – два единственных доступных средства передвижения, а учитывая твою глубокую неприязнь к кавалерии…