Эми толкнула дверь, пошарила в темноте и нашла шнурок-выключатель — когда-то белый, а теперь грязно-коричневый, — включавший свисавшую с потолка лампочку.

Паутина.

Голые кирпичные стены.

Запах целой стаи мокрых собак.

Мы стали спускаться по скрипучей лестнице. Примерно на полпути мне пришло в голову, что мы позволили девочке идти вперед, и что это совершенно негеройский поступок.

Тогда я сделал то, что навсегда изменило мою жизнь — мягко отстранил Эми и опередил ее, встал между ней и тьмой.

Внизу стоял холод. Слева от меня во мраке плавали маленькие прямоугольники — окна полуподвального этажа, похороненные под снегом.

За углом из темноты торчало что-то длинное и зазубренное, похожее на ветку. У меня разыгралось воображение — показалось, что на конце у этой штуки острые как бритва когти.

Я повернул за угол и замигал, пытаясь хоть немного привыкнуть к темноте. Бурливший во мне адреналин заставил меня увидеть монстра: «рука» переходила в коренастое тело, покрытое шипастыми пластинами, словно у аллигатора. Длинные ноги монстра выгибались назад, как у кузнечика, и торчали вверх, придавая существу форму буквы W. На узком черепе находились два пучка глаз, как у насекомого, вытянутые в направлении затылка. Длинный рот оснащен жвалами с острыми, словно иглы, вершинами.

Заморгав, я уставился на существо в надежде, что это бойлер или даже не знаю что. Но потом понял, что похожая на монстра тень, как ни странно, и есть монстр.

Из-за угла показалась Эми.

— НАЗАД!

Я завопил, выбросил руку, чтобы остановить девушку, и угодил ей прямо в лицо. Затем одним движением выхватил пистолет и выстрелил не целясь, так что с одинаковым успехом мог попасть как в монстра, так и в свою ногу.

На секунду грохот оглушил меня. Голова существа взорвалась, превратившись в облако желтых искр. Протянутая рука упала на пол; ее зазубренный край загорелся.

Я ударил существо ногой в грудь, опрокинув на пол, затем принялся лупить тварь в пах ее же оторванной рукой, заглушая звуки ударов своими воплями.

Скоро стало ясно, что монстр не оказывает сопротивления, а просто лежит, задрав вверх конечности, словно окаменев. Я врезал ему еще раз семь или восемь, а затем с грохотом бросил оторванную руку на бетонный пол и, дрожа всем телом, стал жадно втягивать в себя сырой, затхлый воздух.

— Не очень-то ловкая тварь, — заметил Джон, подойдя ко мне и рассматривая уничтоженного монстра.

Эми протиснулась между нами, села на корточки и протянула руки к монстру.

— Ребята, он не настоящий. Это модель, которую сделал Джим.

Поставив дурацкую штуку на ноги, девушка пробралась мимо разбросанных картонных коробок и нашла еще один выключатель. На этот раз включились флуоресцентные лампы под потолком.

При свете существо казалось еще более ужасающим. На другой его руке, прижатой к боку, были такие когти, которыми можно деревья валить. В каждом из сотни глазок монстра я увидел собственное отражение — усталое и бледное лицо.

— Ой. Извини, — сказал я.

Эми повернулась ко мне: ее глаза горели, словно это было самое захватывающее зрелище за целый год. Я оглядел монстра. По крайней мере он — потрясающее произведение искусства.

— Ты смотри, на руке сухожилия и все такое, — сказал Джон.

Я взглянул на руку, лежавшую на полу: из раны торчали осколки костей и клочья соединительной ткани. Большой Джим создал для этой твари все — мускулатуру, сухожилия, кости, а может, и внутренние органы. Невероятно.

— Джим увлекался этим, — сказала Эми. — Покупал научно-фантастические журналы, выписывал разные издания про грим, вечно разводил латекс в огромных емкостях. Он хотел заниматься спецэффектами. Эту штуку делал два месяца — спускался сюда сразу после работы и не выходил до самого утра. Он часам здесь торчал…

Девушка умолкла; воспоминания о покойном брате увели ее куда-то далеко. Я решил, что сейчас не самый подходящий момент упоминать о том, что в самой крутой компании по созданию спецэффектов над такой моделью трудилась бы команда из шести человек с бюджетом в четверть миллиона долларов. Этот шедевр Джим слепил под «соевым соусом».

Джим, конченый ты псих. Наверное, мы могли бы стать друзьями.

— Идемте, — сказала Эми. — Сюда.

Она повела нас через низкую дверь — Джону пришлось согнуться в три погибели — в угол подвала, в котором когда-то, наверное, хранили уголь. Там Эми встала на колени и воткнула в розетку желтый шнур-удлинитель. Подвал утонул в ярком свете. На тонких металлических подставках стояли две галогенные лампы, освещавшие небольшое рабочее место, в том числе два складных металлических стола и десятки трубок, банок, жестянок с красками, латексом и бог знает чем еще. В углу возвышалась огромная груда пластиковых ведер.

— У него были целые коробки, доверху набитые записями и набросками. Джим постоянно писал научно-фантастические рассказы, просто ужасные. Он не разрешал мне их читать, но я тайком в них заглядывала. Главный герой вечно оказывался связанным, обнаженным, во власти прекрасной принцессы-инопланетянки, которая его «пытала». Знаете, у Джима долго не было девушки.

Эми подошла к штабелю картонных коробок, сняла крышку с одной из них и вытащила несколько блокнотов.

— Он работал над большим проектом — романом или сценарием. Я говорила, что ему не дадут писать сценарий и делать модели одновременно, а он отвечал, что Джеймс Кэмерон создавал чертежи и модели робота для «Терминатора». Помните сцену в «Матрице», где Киану протягивает руку, чтобы открыть дверь, а в ручке отражается съемочная группа. Джим заметил это при первом же просмотре — настоящий эксперт. Он строил планы, все говорил, что мы продадим дом, переедем и…

Эми пожала плечами и замолчала — кажется, для того, что бы со словами наружу не вырвались и слезы. Затем она продвинула мне пачку из четырех или пяти блокнотов. Я пролистал их и увидел наброски суставов, мышц, рук, когтей и глаз.

Наткнулся на то, что привлекло мое внимание. На рисунке три человека шли вместе с тремя абсолютно черными существами, которые, казалось, состоят из одних теней Люди на рисунке находились в маленькой комнате и одно из темных существ тянулось к двери, словно собиралось открыть ее. Я перевернул еще несколько страниц и увидел еще один набросок к двери. Эту дверь я уже видел — всего час назад: она разрушенный балкон.

Обернувшись, я взглянул на сломанную скульптуру.

— Значит, Джим говорил, что эта штука и все прочее — часть его проекта?

Он ни словом об этом не обмолвился, но я видела его заметки — ну, ты понимаешь, уже после. Мне пришлось разбирать вещи Джима, и я нашла дневник, в котором он писал обо всем этом.

Эми вытерла щеку рукавом, и я почувствовал себя настоящим ослом. Следующий вопрос мы не задали; на него девушка ответила сама: