Во время личной аудиенции с Витторе Бранка, состоявшейся 7 сентября в 8:00, брови куриальных кардиналов поползли даже выше обычного. В ответ на озабоченность своего друга Бранка тем бременем ответственности, что легла на плечи Лучани, папа сказал:

Да, несомненно, я слишком мал и незначителен для столь великих дел. Я лишь могу вновь и вновь повторять истину слова Божьего, призывать следовать Евангелию, как я делал в маленькой церкви у себя на родине. В сущности, в этом нуждаются все люди, и я прежде всего — хранитель душ. Вся разница между мною и приходским священником в Канале только в числе прихожан, а миссия у нас одна и та же — помнить Христа и Его заветы.

Позже в тот же день папа встречался со священниками Рима и беседовал с ними о необходимости медитации. В его словах прозвучала явная горечь, когда речь зашла о том, сколько мало времени и возможностей у нового папы для медитации.

Меня взволновала картина, которую я видел на миланском вокзале: носильщик блаженно спал, спиной привалившись к столбу и положив голову на мешок с углем. Раздавались свистки поездов, скрежетали и стучали колеса. То и дело в громкоговорителях раздавались какие-то объявления. Кругом туда-сюда ходили люди. Но он спал и, казалось, все своим видом говорил: «Делайте, что хотите, но мне нужно немного покоя». Мы, священники, должны поступать также. Все вокруг нас — в постоянном движении. Разговоры людей, газеты, радио, телевидение. Со всей присущей священникам дисциплинированностью и выдержкой мы должны сказать: «За определенными пределами вас для меня не существует. Я — священник Господа. Мне нужно немного покоя для моей души. Я отстраняюсь от вас, чтобы побыть наедине со своим Господом».

В Ватикане записывали речи Иоанна-Павла I на общих аудиенциях, когда по средам он говорил о вере, надежде и милосердии. Призывы же Лучани к тому, чтобы об этих добродетелях не забывали, например, и в отношении к наркоманам, контролировавшая ватиканские СМИ курия в официальные записи не вносила.

Когда 20 сентября он произнес запоминающуюся фразу, что неверно полагать, будто «Ubi Lenin ibi Jerusalem» («Где Ленин, там и Иерусалим»), курия поторопилась заявить, что папа «отвергает “теологию освобождения”». Это было вовсе не так. Более того, Ватиканское радио и «Оссерваторе Романо» проигнорировали важную оговорку Лучани, что церковное и религиозное спасение и спасение мира и человека хотя и «в определенной степени совпадают, но мы не можем уравнять их совсем».

К субботе 23 сентября расследование Лучани дел корпорации «Ватикан» значительно продвинулось. Вийо, Бенелли и другие представили папе доклады, которые дали ему немало пищи для размышлений. В тот день Иоанн-Павел I впервые покинул Ватикан, чтобы вступить в кафедральный собор в роли епископа Рима. Он обменялся рукопожатием с мэром Арганом, а затем и приветственными речами. Была отслужена месса, на которой присутствовало большая часть курии, затем в проповеди папа несколька раз коснулся внутренних проблем, с которыми он борется. Говоря о бедных, той части общества, которая была наиболее близка сердцу Лучани, он отметил:

Они, как говорил римский диакон Лаврентий, есть истинное сокровище церкви. Но им должны помогать те, кто богаче и кто обладает властью; у них должно появиться нечто большее и они должны стать чем-то большим. И принимающие эту помощь не должны чувствовать себя униженными или оскорбленными тем, что им отдают то, что было бы истрачено всуе или без пользы, а не для всеобщего блага.

Позднее, произнося ту же речь, он повернулся и, глядя прямо на державшихся вместе руководителей Ватиканского банка, заговорил о тяжком бремени направлять и править:

Хотя я более двадцати лет был епископом Витторио-Венето, а затем патриархом Венеции, признаюсь, я до сих пор не овладел наукой управлять. В Риме я буду следовать наставническому совету святого Григория Великого, который завещал: «Пастырь должен быть исполнен сострадания к каждому, стремиться стать духовно ближе к нему; он должен пренебрегать своим положением, не считая себя выше своих подданных. Но он не должен бояться пользоваться всей своей властью, когда нужно покарать нечестивых и творящих зло…»

Большинство присутствующих, не зная о событиях в Ватикане, с глубокомысленным видом кивали. Члены курии очень хорошо понимали, на что намекает папа. Это было в ватиканском стиле — изящное, окольное объявление о грядущих событиях.

Перемены носились в воздухе, и в Ватикане несть числа было самым разным догадкам и предположениям. Дни епископа Марцинкуса и двоих его ближайших помощников, Меннини и де Стробеля, в Ватиканском банке сочтены. Это воспринималось как данность. Что беспокоило и над чем мучительно размышляли куриальные умы, так это слухи о прочих кадровых перестановках и смещениях.

Напряжение возросло еще больше, когда в посетителе, вошедшем в папские апартаменты утром 25 сентября, один остроглазый монсеньор опознал Лиино Марконато, директора «Банко Сан-Марко». Неужели его визит в папский кабинет означает, что уже найден преемник для «Банко Амброзиано»?

В действительности встреча касалась куда менее экзотических банковских вопросов. После того как рассерженный Лучани ликвидировал все счета венецианской церкви в «Банко каттолика дель Венето», официальным банком епархии в Венеции он сделал «Банко Сан-Марко». Теперь же Лучани хотел закрыть свои личные счета в «Сан-Марко», поскольку понимал, что в Венецию он уже не вернется. Марконато нашел своего клиента в добром здравии и в прекрасном расположении духа. Они в замечательном настроении поговорили о Венеции и общих знакомых. Еще Лучани дал банкиру указание, чтобы все средства, находящиеся на счету патриарха Венеции, были переданы его преемнику.

Тревога о том, каковы будут надвигающиеся перемены, становилась все сильнее. Во многих городах. У многих людей.

Что конкретно предпримет папа Иоанн-Павел I? Такой вопрос непосредственно интересовал еще одного человека — Микеле Синдону. Длившаяся четыре года борьба Синдоны с итальянскими правоохранительными органами, добивающимися его экстрадиции из США, достигла своего пика именно в сентябре 1978 года. Немногим раньше, в мае того же года, федеральный судья вынес постановление, что сицилиец по рождению, превратившийся в гражданина Швейцарии, должен быть возвращен в Милан, дабы держать ответ за свои дела перед итальянским правосудием. Он уже был заочно приговорен к трем с половиной годам тюрьмы, но Синдона полностью отдавал себе отчет: попади он в руки итальянских судей, и этот приговор ему покажется крайне мягким. Несмотря на официальное следствие, которое вели федеральные органы, в США банкиру до сих пор не было предъявлено никаких обвинений. Крах «Фрэнклин бэнк» повлек за собой многочисленные аресты его руководства, их обвинили в целом ряде преступлений, но в сентябре 1978 года Акула по-прежнему оставался на свободе. На тот момент главная для него угроза исходила из Италии.

Целая команда дорогих адвокатов, которым Синдона платил не скупясь, сумела убедить суд приостановить процедуру экстрадиции, пока американские прокуроры не представят доказательств, что различные обвинения, которые выдвинуты против Синдоны в Милане, имеют под собой основания и подкреплены неопровержимыми уликами и убедительными свидетельствами.