— Потрясающий вид! — не удержался Фабель.

— Да уж! — подтвердил Шольц явно из вежливости и оглядел вестибюль. — Похоже, это она.

К ним неуверенно направлялась девушка с встревоженным выражением лица. К удивлению Фабеля, она была одета гораздо консервативнее, чем он ожидал, но потом сообразил, что в такой гостинице ее сфера услуг явно не приветствовалась. Наблюдая за ней, Фабель обратил внимание на то, что она была стройной, но с довольно широкими бедрами. Фигура точь-в-точь как у жертв Карнавального убийцы.

— Вас зовут Людмила Близнюк? — спросил Шольц, с трудом выговорив фамилию.

— Да. Но я никогда не представляюсь полным именем. Обычно меня зовут Мила. Все мои бумаги в порядке.

— И вы работаете под псевдонимом Анастасия?

— Да. Я не сообщаю клиентам, как меня зовут на самом деле. А в чем дело?

— Позвольте мне взглянуть на ваши документы. — Шольц протянул руку.

— Что? Здесь? — Она нервно оглянулась на стойку портье.

Шольц нетерпеливо повторил свой жест, и Мила вытащила из сумочки удостоверение личности и пару иммиграционных бумаг.

— Может, будет лучше присесть где-нибудь в укромном месте… — предложил Фабель, показывая на низкие диванчики у окна.

— Мила, мы хотим поговорить с вами об инциденте с клиентом, произошедшем несколько недель назад. О мужчине, укусившем вас. — Фабель старался говорить не так агрессивно, как Шольц. — Это не имеет ничего общего с тем, чем вы зарабатываете на жизнь. Мы считаем, что мужчина, который вас укусил, опасен.

— Уж кому-кому, а мне-то это известно! — сказала Мила по-прежнему настороженно. — Все считали, что это очень смешно. Что меня укусили за… Не помню, как это называется по-немецки…

— Задницу, — подсказал Шольц.

— Да. Хороша шутка! У меня большая задница, и он меня за нее кусает. Очень смешно! Но он очень плохой человек. Опасный! Мне пришлось наложить швы. Он был как животное, а не человек! Я видела потом его лицо, все перемазанное кровью.

— Давайте начнем по порядку, Мила, — предложил Фабель. — Опишите нам, как он выглядел.

— Лет тридцать, может, тридцать пять, почти под два метра ростом… Фигура обычная, но выглядит подтянутым, будто много времени проводит в спортзале. Темные волосы, голубые глаза. Симпатичный. Не похож на обычных клиентов.

— А что он был за человек? Я имею в виду: богатый или бедный, образованный или нет?

— Он был точно образованный и при деньгах. Это видно по одежде.

— Он расплачивался наличными? — поинтересовался Шольц.

— Да. И дал мне немного чаевых. Я знала, что у него есть особые пристрастия. В агентстве меня предупредили.

— Что он любит кусаться?

— Что ему нравится большой зад. Как у меня.

— И что случилось в номере?

— Мы поднялись в номер, и он попросил меня раздеться. А затем стал трогать мой зад. — Мария рассказывала так, будто описывала какие-то рутинные события, и ничуть не смущалась. — Потом он сам разделся, и я подумала, что мы перейдем к сексу. Самому обычному. А он очень грубо толкнул меня на кровать. Я занервничала, а он продолжал разговаривать очень спокойно и спросил, можно ли укусить меня за зад. Я решила, что он хочет типа поиграть. А он набросился на меня как животное. И укусил очень сильно. Клянусь, он пытался вырвать зубами целый кусок…

Фабель и Шольц обменялись взглядами.

— Продолжайте, Мила, — сказал Фабель.

— Я начала кричать, и он перестал, но только чтобы ударить меня. Я его оттолкнула и начала кричать еще сильнее. Он запер дверь, но я сумела открыть ее и вырвалась в коридор. Потом на помощь прибежала польская девушка и другие. А когда мы вернулись в номер, его там уже не было.

— Почему вы об этом ничего не рассказали полиции, когда ее вызвали? — спросил Фабель.

— Управляющий гостиницей сказал, что ему не нужны неприятности. Потом позвонили из агентства и сказали, чтобы я помалкивала. Они не хотели, чтобы вы, то есть полиция, устроили им неприятности.

— И вы согласились, — сказал Шольц.

— А у меня был выбор? Но молчать я не хотела. — Мила посмотрела в окно на Рейн и Кёльнский собор, выделявшийся темной массой на фоне светлого неба. Потом повернулась к полицейским с серьезным видом. — Все решили, что это ерунда. Что он — как бы это выразиться? — просто немного увлекся. Но они его не видели. Они не видели его лица и глаз после укуса. Он больше не был похож на человека. Он превратился… Я не знаю, как сказать по-немецки. На украинском мы называем таких зверей вовкуляками. Знаете, когда человек превращается в волка.

— Вервольф, — произнес Фабель и посмотрел на Шольца.

Ансгар знал, где она работает. Он проследил, куда она направилась с оптового рынка в понедельник.

Он сидел в машине на автостоянке и ждал ее. У него не было никаких конкретных планов, а в этот путь без цели его толкал чистый инстинкт. Вот если бы у него действительно сложились нормальные отношения с Екатериной, тогда не исключено, что он смог бы держать себя в руках практически все время, лишь изредка позволяя хаосу в душе получать выход. В конце концов, он уже и раньше так поступал с этой женщиной. И то, что он снова ее встретил через столько лет, казалось ему знаком свыше. Она наверняка работала в ресторанном или гостиничном бизнесе. Ему никогда не приходило в голову, что он может когда-нибудь столкнуться с ней, работая в одной сфере деятельности. Ансгар незаметно проследовал за женщиной, когда та направилась с тележкой, груженной покупками, к небольшому автофургону, а потом проехал через весь город до кафе на северо-западной окраине Альтштадта.

Сегодня он вернулся на это место. Кафе было оформлено в современном стиле и походило на множество других подобных заведений, а над большим застекленным входом красовалась вывеска «Амазония кибер-кафе». Ансгара позабавило название. Он даже подумывал, не зайти ли внутрь, поскольку она вряд ли сможет узнать его, но потом решил не рисковать и подождать на улице.

Ансгар посмотрел на часы. До начала его смены оставалось два часа.

Их он проведет здесь.

— Бумаги были похожи на настоящие, — заметил Шольц, когда они перебирались по мосту на левый берег Рейна. — Но я готов спорить на что угодно, что они поддельные.

— Не знаю, — отозвался Фабель. Мила настаивала на том, что оказалась в Германии по собственной воле и сама выбрала, чем зарабатывать на жизнь. Она точно не выглядела подавленной, а там — кто знает. Проституция — легальная или нет — не была занятием, выбираемым по собственной воле. А боязнь Милы, что ее увидят беседующей с двумя полицейскими, вряд ли объяснялась только ее профессией. Шольц обращался к ней с нескрываемым презрением. Фабелю нравился Шольц, нравилась его открытость, беззаботность и дружелюбие, но отношение кёльнского полицейского к женщинам не могло не тревожить. У Фабеля всегда в подчинении были женщины, но все сотрудники попадали в его команду исключительно по своим деловым качествам. Фабеля смущало, что Шольц не воспринимал Тансу всерьез, хотя ее профессионализм как полицейского не вызывал сомнений. А то, как Шольц обращался с Милой, его просто возмутило.