— Я только что просил Молли стать моей женой.

— Да? У вас в Вирджинии всегда валяются в грязи, когда предлагают руку и сердце? Это м-м-м… местная традиция?

Доминик не знал, смеяться ему над этим чопорным щеголем или просто принять, как есть. Он остановился на последнем: кажется, этот мужчина всерьез переживал за Молли.

— Да, у нас здесь, в Вирджинии, все по-своему. А сейчас, простите, мне нужно найти Молли и получить ответ.

— А вам не кажется, что вы его уже получили, мистер Лонгстрит? Или я настолько отстал от времени? Разве в том, что женщина со всех ног бежит прочь от мужчины, современные молодые люди видят какой-то новый смысл?

Доминик покачал головой.

— Знаете что, Джерри? Приятно с вами поболтать, но мне пора.

— Мистер Ник! — взвизгнула миссис Джонни, когда он пробежал мимо нее. Она вытирала с пола грязные следы. — И думать не смейте бегать по дому в таком виде — ай! Как мне теперь все это убирать?

— Простите, миссис Джонни. Хотите прибавку к жалованью десять процентов?

— Что ж, проходите, если вам нужно. Ковер всегда можно почистить.

— Спасибо, миссис Джонни. — Доминик побежал наверх. Грязные следы, которые он оставлял, бледнели с каждой ступенькой.

Но дверь Молли оказалась заперта.

— Молли? — позвал он, держась за ручку двери. — Молли, открой. Я знаю, что ты там.

— Мистер Лонгстрит, имейте в виду, если вы попытаетесь сломать дверь, я найду способ привлечь вас к ответственности. Пусть даже это ваш собственный дом.

— Джерри, убирайся оттуда! — донесся из-за двери вопль Молли.

— Верно, Джерри. Уходите. Молли! Если ты меня не впустишь, я натворю глупостей.

— Молодой человек, это совершенно излишне. — Джерард Хопкинс скрестил на груди руки и прислонился плечом к стене.

— Джерри! — крикнула Молли. — Не лезь со своими советами.

Доминик пропустил их слова мимо ушей. Ему надо было сказать Молли кое-что.

— Молли? — Он опустился на колени. — Молли, ты не можешь меня видеть, но я стою на коленях.

— Маргарет, я готов это засвидетельствовать. Он действительно стоит на коленях. — Джерри вздохнул.

Доминик взглянул на него.

— Спасибо.

— Не за что. Кажется, вы действительно в нее влюблены.

— Еще как, — сказал Доминик и почти заорал: — Я люблю ее! Обожаю! Она сводит меня с ума, и мне это нравится. Я хочу быть с ней, любить ее, завести детей, если она их захочет, или собак, или хомячков — все, что она пожелает. Я научусь спать при свете, буду есть пиццу без начинки, и… Молли? Впусти меня. Пожалуйста, можно мне войти? В твою комнату, в твою жизнь. Я люблю тебя, Хали-Гали Молли. Пожалуйста.

— Никакой логики, одни эмоции. Я ее предупреждал. Эти театралы невероятно импульсивные. — Джерри подошел к Доминику и постучал в дверь. — Маргарет, я пойду вниз. Впусти парня.

Доминик встал с коленей, только когда дверь открылась.

— Молли?

Она вытерла лицо полотенцем, но по-прежнему была в грязной одежде.

— Ты станешь спать при свете?

— Конечно, ты же знаешь. Пока он тебе нужен.

— Джейни… Джейни говорит, что форму, по которой меня сделали, потеряли и поэтому я получилась ни на кого не похожа и всем от этого только лучше. Наверное.

Она плакала. Слезы чертили светлые дорожки на ее грязных щеках.

— Тогда мне еще больше повезло, Молли. Если ты досталась мне. Ты мне досталась?

— Я правда тебе нужна?

Он улыбнулся.

— Даже больше, чем душ. Хоть у меня все тело чешется.

— Я сбежала.

— Совсем недалеко.

— Знаю. Ты меня так удивил, что я испугалась, хотя мы еще даже не поговорили. Я хотела с тобой поговорить.

— Молли, у нас впереди много-много лет, чтобы наговориться.

— Скажи мне только одно…

— Обязательно, после того, как ты скажешь «да».

— Да.

Он потянулся к ней, но она удержала его.

— Я хотела сказать тебе, Доминик, что за последние четыре дня поняла главное: я гораздо сильнее боюсь остаться без тебя, чем остаться с тобой. Не хочу возвращаться туда, где тебя нет, Доминик. Я… пока я здесь, с тобой, пустота в моей душе заполнена.

— Я люблю тебя, Молли.

Она улыбнулась, ее большие колдовские глаза просияли, она схватила его за рубашку и втянула в комнату… и в свое сердце.

Они не слышали одобрительных возгласов и аплодисментов снизу, от лестницы. Они также не могли видеть улыбки на лице миссис Джонни, пробормотавшей:

— Кажется, пора добавить в список покупок новое покрывало. Вперед, дети, надо вас вымыть. Сэр, хотите чашечку кофе?

— Пожалуйста, зовите меня Джерри, сейчас формальности ни к чему. Думаю, самое время выпить чего-нибудь покрепче. Может, у вас найдется глоток хереса?..

Джейни стояла у окна своего кабинета в «Беззаботном детстве» и с улыбкой следила за своим старшим, Джонни, игравшим на залитой солнцем детской площадке. Здесь он настоящий король. В зрелом возрасте пяти с небольшим лет он приезжал в свое царство на автобусе пять дней в неделю.

Не то чтобы она была восторженной мамашей-наседкой. Но природное обаяние Джонни притягивало к нему всех: воспитательниц, обожающих его (само собой) родителей, души не чающих в нем (тоже само собой) бабушку с дедушкой, людей, проходивших мимо тележки, в которой она везла его по супермаркету, собак, кошек, даже встретившегося на пути кузнечика.

Теперь его шестимесячная сестра Амелия покоряла сердце каждого, кто сумел избежать чар Джонни.

Джейни расхохоталась: повязав вокруг плеч одолженное в детской покрывало, Джонни принялся маршировать вдоль качелей и горок на площадке; за ним топали дети помладше. Он сиял улыбкой и при каждом шаге высоко поднимал маленькие коленки.

— Весь в папу. — Джейни пошла к двери. Она заметила, что на стоянку въехал серебристый «Мерседес».

На секунду она остановилась перед Дональдом Фурбишем — увы, он продолжил дело брата.

— Дональд? Ну-ка быстро все спрячь. Кроме тебя, этого никому видеть не полагается, не забывай. Вот хороший мальчик, спасибо.

И она заторопилась, чтобы поскорее увидеть Молли с Ником. Последние несколько месяцев они жили в Нью-Йорке: Ник заканчивал очередное шоу.

Молли и Ник много путешествовали, но дома тоже бывали часто, особенно в последний год. Джейни до сих пор не могла налюбоваться на сестру. Слава богу, все ее кошмары закончились.