– Да, – наконец прошептала она. – Да.

Айрис позже рассказывала, что весь зал зааплодировал, но Гонория ничего не слышала. Был только Маркус, была она и его улыбка.

– Я собирался тебе сказать, – произнес он, – но ты меня опередила.

– Я не хотела, – призналась она.

– Я ждал подходящего момента.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его, и в этот раз услышала аплодисменты.

– Думаю, это он и есть, – прошептала она.

И он, видимо, был согласен, потому что снова поцеловал ее. На виду у всех.

Год спустя

– Я не уверен, что с первого ряда открывается лучший вид, – сказал Маркус, с тоской оглядывая остальные пустующие ряды. Они с Гонорией прибыли на этот концерт Смайт-Смитов заранее – она хотела занять лучшие места.

– Дело не в обзоре. – Она внимательным взглядом оглядела первый ряд. – Дело в звуке.

– Уж это я знаю, – угрюмо заметил он.

– В любом случае даже звук – не главное. Главное – показать нашу поддержку. – Гонория широко улыбнулась и опустилась на выбранное место – первый ряд, самый центр. Вздохнув, Маркус сел справа от нее.

– Тебе удобно? – спросил он. Гонория в скором времени ожидала ребенка. Ей не следовало появляться на публике, однако она настояла на том, чтобы посетить концерт.

– Семейная традиция, – сказала она. И для нее такое объяснение было достаточным.

За это он ее и любил.

Теперь и у него тоже была семья. Пусть не такая большая, как клан Смайт-Смитов, в великом множестве которых он до сих пор ориентировался с некоторым трудом. Но зато своя. Он еще не привык к этому. Каждую ночь, ложась рядом с женой, он не мог до конца поверить, что она принадлежит ему. А он – ей. Семья.

А скоро их будет трое.

Поразительно.

– Сара и Айрис весьма раздражены, что им еще приходится выступать. – Гонория говорила шепотом, хотя рядом никого не было.

– Кто занял твое место?

– Гарриет, – ответила она и добавила: – Младшая сестра Сары. Ей только пятнадцать, но старше никого нет.

Маркус подумал, не спросить ли, насколько хорошо играет Гарриет, но решил, что лучше ему этого не знать.

– В квартете в этом году две пары сестер, – сказала Гонория, похоже, только что осознав это. – Интересно, случалось ли такое раньше?

– Леди Уинстед наверняка знает, – рассеянно заметил он.

– Или тетушка Шарлотта. Она достойна звания семейного летописца.

Кто-то прошел мимо них и сел в углу. Маркус огляделся и увидел – зал постепенно заполняется.

– Я так нервничаю, – возбужденно улыбнулась ему Гонория. – Я первый раз выступаю в роли зрителя.

Он удивленно моргнул:

– А как же годы перед тем, как ты начала играть?

– То было совсем другое. – Она кинула на него взгляд, говоривший «тебе не понять». – О, вот и они, вот и они. Скоро начало.

Маркус похлопал ее по руке и откинулся в кресле. Айрис, Сара, Дейзи и Гарриет заняли свои места.

Сара, кажется, застонала.

А потом они начали играть.

Это было ужасно.

Конечно, он знал, что выступление будет ужасно – так было всегда. Но каким-то образом за год он забыл, насколько оно ужасно. Или оно действительно было еще хуже, чем в прошлом году. Гарриет дважды роняла смычок.

Он краем глаза взглянул на Гонорию, уверенный, что у нее на лице написано сочувствие. В конце концов, она играла сама. Она знает, каково сидеть на сцене и производить этот… шум.

Но Гонория ничуть не выглядела расстроенной. Наоборот, она смотрела на кузин со сверкающей улыбкой, как гордая мать, наслаждающаяся успехами своих восхитительных отпрысков.

Он дважды украдкой взглянул на нее, пытаясь удостовериться, что ему не показалось.

– Разве они не чудесны? – прошептала она, наклонив к нему голову.

Он ошеломленно открыл рот, не в силах придумать ответа.

– Они играют гораздо лучше, – прошептала она дальше.

Это вполне может быть правдой. В таком случае он неописуемо рад, что не присутствовал на репетициях.

Остаток концерта Маркус смотрел на Гонорию. Она сияла, она вздыхала, а однажды даже прижала руку к сердцу. А когда ее кузины кончили играть, Гонория первая вскочила на ноги и оглушительно захлопала.

– Разве не замечательно, что наши дочери тоже будут играть в квартете? – произнесла она, быстро поцеловав его в щеку.

Он открыл рот, хотя, честно говоря, понятия не имел, что сказать, но неожиданно произнес:

– С нетерпением жду этого момента.

Там, в зале, обнимая жену, слушая, как она щебечет с кузинами, он понял – это правда. Он действительно с нетерпением ждет.

Он наклонился и прошептал на ухо Гонории:

– Я люблю тебя.

Просто ему вдруг захотелось это сказать.

Не поднимая на него глаз, она улыбнулась.

И он улыбнулся вслед за ней.