Но на этот раз с меня было достаточно. Не проронив ни слова, я покинула Томаса де ла Росу и направилась в конец вагона.

— Будьте осторожными, мои дорогие, — донесся мне вслед его голос.

Я обернулась и увидела, что он уже быстро скользит по проходу между рядами кресел и его длинные волосы мотаются по спине. Он скрылся за дверью, в тамбуре вагона.

Он отлично поработал со мной, пролив яркий свет на природу моих странностей и напомнив, что Марко стремится стереть с лица земли малейшие доказательства существования нашего рода.

Я постаралась успокоиться и вошла в пятый вагон.

Но в нем не застала никакого ожидающего меня кровожадного бандита.

Томас дал мне неверную информацию, его опасения были из прошлого.

Я открыла двери и увидела сидящего в кресле человека с впалыми щеками, погруженного в глубокое раздумье, подобно какому-нибудь отшельнику.

Марко Морено медленно поднял взгляд своих синих глаз, нисколько не удивившись моему появлению.

— Несколько минут назад я вышвырнул пистолет из окна, — тихо сказал он. — Я стер с него отпечатки. Вашего друга никто не выследит. — Он помолчал. — Именно это я имел в виду, когда говорил, что помогу вам.

Я села напротив него и долго молчала. Глядя на его измученное лицо, я снова подумала, как он мог допустить убийство сторожей, пыталась догадаться, что имела в виду Иоланда, рассказывая про каких-то гватемальских крестьян. Я ничего этого не забыла, напротив. И все-таки понимала, что передо мной сидит человек, глубоко переживающий совершенные им или с его попустительства преступления, точно так же, как находящийся в шести вагонах от него Эрик переживал тяжелый кризис, поразивший его добрую душу. Марко познавал болезненный урок, ему становилось ясно, что он может стать другим.

Он посмотрел на меня, уныло кивнул и уставился в окно на проносящиеся мимо голубые огни. В данный момент мы понимали друг друга без слов.

— Что же мне с вами делать? — наконец спросила я.

— Не знаю.

Марко похлопал меня по ладони, задержав на ней свою руку. Когда же я мягко высвободилась, он снова устремил взгляд в окно.

— Но я знаю, Лола, что она вам понравится.

— Кто?

Он улыбнулся, как будто был влюблен в меня, и кивнул на разворачивающийся за окном вид:

— Не кто, а что! Добро пожаловать в Венецию!

Итак, мы приехали. Уже виднелась водная гладь, кобальтово-синяя и сияющая, как топаз. Дальше, как будто плывя над лагуной, высились дворцы с сияющими куполами и шпилями. Знаменитые венецианские голуби темными точками кружились в вышине над площадью Святого Марка, над светлыми обелисками, увенчанными золотыми крылатыми львами, эмблемой этого города, куда мы прибыли в поисках убежища.

Сердце мое дрогнуло при виде Четвертого города.

Я смотрела на совершенно разбитого Марко Морено. Дела Роса сказал, что хочет оказаться с Марко один на один, вдали от людей, чтобы отомстить ему за все преступления клана Морено. Но я решила, что больше никто никого не убьет.

По внутренней трансляции объявили о прибытии в Венецию.

Я отправила сообщение маме:

Затем обратилась к Марко:

— Идемте.

— Куда? Вы пойдете со мной одна?

— Нет.

Я взяла Марко за руку и чуть ли не насильно потащила его за собой через вагоны, хлопая дверьми. Томаса я не заметила, но не сомневалась, что он нас видел. Судя по мелькающим за окнами пейзажам, мы почти прибыли на место.

— Конечная станция — Венеция! — донеслось из громкоговорителя.

Еще одна дверь открылась и захлопнулась за нами.

Эрик и Иоланда сонно уставились на нас, остальные пассажиры, уже встав с кресел, доставали с верхних полок свой багаж.

Эрик взглянул на Марко из-под припухших век.

— Он ехал с нами? — пробормотал он.

— Да, — подтвердила я.

— Хорошо, что я об этом узнал, пока еще не совсем пришел в себя, — заметил он Марко. — Надеюсь, эта заторможенность еще продлится, мне по душе такое состояние.

— Взгляните на себя, — сказал Марко. — По-моему, с вас достаточно.

— Мне нужно было убить вас еще во Флоренции. — Эрик отвернулся. — Но теперь мне уже не хочется.

— Да, вы для этого не подходите.

— Где мой отец? — придя в себя, обратилась к нему с вопросом Иоланда. — Где он похоронен?

Я торопливо собирала вещи и поглядывала на дверь вагона, опасаясь увидеть полицейских. За окном моторные лодки разрезали отливающую металлическим блеском поверхность лагуны, вздымая волны, и старинные здания будто покачивались на них, как в мираже. Состав дернулся и замер.

— Не задерживайтесь, нам надо уходить! Скорее, — торопила я своих спутников.

Воздух над площадью Святого Марка был пронизан перламутровым светом, в его лучах вспыхивало на солнце белоснежное оперение голубей и ярко пестрели разноцветные одежды туристов. Сам собор представлял собой высокое, увенчанное золотым крестом строение с квадригой мощных лошадей на центральном фасаде, которые будто неслись галопом над высокими дверями, украшенными великолепной резьбой.

Я добежала до площади первой, оставив позади Эрика, Иоланду и Марко Морено. Люди стекались сюда со всех сторон и застывали, задрав головы и восхищаясь византийским великолепием этого храма. Они напомнили мне грешников с фрески Микеланджело «Страшный суд», с испугом взирающих на ангелов, парящих в небесной выси.

Разглядев в этой волнующейся толчее двух невысоких смуглых жителей Южной Америки, я едва не завопила от радости. Выставив перед собой огромные дорожные сумки цилиндрической формы, они не давали толпе раздавить их.

— Чудище мое!

— Мама! Папа!

Они бросились ко мне — мама с разметавшимися волосами цвета соли с перцем, папа со сверкающей на солнце лысиной, — и когда мы обнялись, конца не было упрекам и пылким заверениям во взаимной любви.

Оглядев толпу и убедившись, что восставший из мертвых мой родной отец не подстерегает нас, я повела своих родственников к одному из шатких столиков расположенного поблизости с площадью кафе «Флориан», существующего с XVIII века.

— Марко… Простите, объясните мне еще раз, кто вы такой? — спросила моя матушка после того, как заказала для нас ярко-красный коктейль «Кир Рояль» и тоник «Сабайон».

Ее густые седые волосы торчали во все стороны, темно-карие глаза сияли радостью на морщинистом скуластом лице. На ней были джинсы цвета хаки и твидовый пиджак, она разговаривала, оживленно жестикулируя руками с красивыми длинными пальцами.