– Да ты совсем охерела, Пирогова!

– Так или иначе, но пока не выжму его досуха, вам не отдам. Агент перспективный, с его помощью я смогу распутать всю ниточку, всю схему, товарищ подполковник. Вам хорошо и мне хорошо. Чего вы кипятитесь? И никаких грехов прошлого. Только плотские грехи настоящего, да? Кстати, не забудьте и мне звёздочку подкинуть, когда дырочки в погонах вертеть будете. И привет жене.

– Да ты… – он задыхается от такой наглости.

– Ладно, мама, – говорит она громко. – Ко мне тут подружка пришла, неудобно. Потом договорим, при встрече. Папу поцелуй. Я вас обнимаю.

Я быстро кладу трубку и тороплюсь вернуться в постель. А ты не промах, горячая девушка Лида. Прямо акула, и все триста зубов острющие. Только не стоит так с начальством, даже если оно тебя трахает.

Она легко вбегает в комнату и ложится рядом, прижимаясь всем телом, и я ловлю себя на мысли, что сейчас мне хочется отстраниться, отодвинуться от неё подальше.

– Егор, – шепчет она. – Просыпайся. Сейчас мама приедет. Она в городе. Сегодня у меня будет ночевать.

Делает вид, что ей неудобно, но если мама меня увидит, будет неловко. Молодец. Артистка.

Когда я выхожу из подъезда, во двор влетает белая «двадцать четвёртая», и из неё выскакивает встревоженный пузатый мужик. Выглядит он решительно, и вышагивает по направлению к подъезду тоже решительно, демонстрируя истую неудержимость.

– Простите, пожалуйста, – останавливаю его я.

Он хмурится глядя на меня, как на пыль, которая вдруг посмела заговорить с ним, целым майором. Равняйсь, смирно, товарищ майор.

– Простите, вы не подскажете, который час? Мои часы сломались, а мне никак опаздывать нельзя.

Он не удостаивает меня ответом, а проносится мимо. Ну что же, удачи тебе, Лида. Надеюсь, вы там друг друга покусаете.

– Привет, – встречает меня мама. – К тебе Андрей пришёл. Я не знала, когда ты вернёшься, но предложила ему подождать.

Радж радостно топчется, машет хвостом и редко гавкает.

– Ну и отлично, – улыбаюсь я. – Как у вас дела? Как ты себя чувствуешь?

– Да ничего, знаешь, можно даже сказать нормально.

– Это самое главное, всё наладится, вот увидишь.

Я прохожу в комнату. Трыня увлечённо беседует с отцом, даже не сразу реагирует на моё появление.

– Значит это сколько получается комплектов обмундирования? – спрашивает он, потирая лоб.

– О, Егор, – приветствуе меня отец. – Твой друг, кажется, только что решил стать военным.

– Есть такая профессия – Родину защищать, да? – подмигиваю я Андрюхе.

– Здорово, Егор, – говорит он, протягивая руку. – Ну а чё? По-моему, хорошо быть офицером. Интересно. Жильё опять же, государственное обеспечение.

– Практичный ты, тёзка, – посмеивается отец. – Но ты учти, надо ведь не только на турнике хорошо подтягиваться, ещё масло в голове нужно иметь. В училище непросто приходится. Ты как учишься?

– Да нормально, – пожимает тот плечами.

– Ну если запал не пройдёт, я когда с больничного выйду, могу провести тебя показать, как там курсанты живут. Думаю, командование не будет против.

– Правда? – загорается Трыня. – Вот бы здорово было.

– Как хорошо быть генералом,

Как хорошо быть генералом,

Лучшей работы,

Я вам, сеньоры,

Не назову, – напеваю я песенку Хиля, слышанную утром по радио.

– Да ладно, ну чё, лейтенантом тоже неплохо для начала, – улыбается он.

Мы идём на кухню ужинать. Я достаю из сумки магнитофон и меняю кассету.

– Ну всё, – качает головой мама, – теперь со своей игрушкой не расстанется. Ты и спать с ним будешь?

Я усмехаюсь и нажимаю кнопку. Раздаётся голос Высоцкого: «От границы мы землю вертели назад»…

Как так, у него, что ни строчка, всё в тему попадает. Мама, кстати, хотела, чтобы я отнёс магнитофон обратно, но мы с отцом его отстояли. Так что сейчас она его усиленно троллит. Аппарат то есть.

– О! – восклицает Андрей. – У нас тоже в интернате такой появился пару дней назад.

– Серьёзно? – удивляется мама. – И откуда же?

– А нам передали шефскую помощь от какой-то организации. Ещё цветной телевизор и одежду там всякую.

– То-то я думаю, что это ты сегодня модник такой, – улыбается она. – Ботинки новые, куртка красивая.

– Замшевая, – смеётся отец. – Две. Нажитые непосильным трудом.

– Ага, – Трыня тоже смеётся. – Только пацаны шептались, что это не от организации, что он на свои деньги всё купил.

– А кто он?

– Не знаю. Я видел там одного мужика солидного, но не знаю, он это или нет. Он к директору приходил.

– Это Юрий Деточкин, не иначе, – усмехается папа.

– И что, прямо всем обновки? – интересуется мама.

– Нет, конечно, – смущается Трыня, – тем, кому нужнее…

Посидев за столом, мы с Андреем идём гулять с собакой и я провожаю его до интерната. Заодно и Радж разомнётся.

– Слушай, Егор, – говорит Трыня. – Я чего нагрянул-то. Сказать кое-что хотел.

– Говори, – киваю я.

– К нам тут приходил Джагин батя.

– Куда? В интернат что ли?

– Ага. Он это, ну как… откинулся, короче, совсем недавно и пришёл такой.

– Чего хотел?

– Так вот, – отвечает он, – про тебя выспрашивал.

– Про меня? И что ты ему сказал? – спрашиваю я.

– Да не, я-то вообще ничего не говорил. Я не про это, просто он интересовался шибко. Он думает, что ты на Джагу бочку катил. Ну, и как бы спровоцировал его, подловил то есть и сдал ментам. Помнишь, Каха сказал Джаге, что ты его там всяко разно в устной форме. Ну, типа говорил, что он проткнутый.

– Во-первых, я ничего такого не говорил, а во-вторых, он вообще-то батю моего порезал. Инвалидом сделал. В милицию я его видите ли сдал. Пусть спасибо скажет, что мозги ему не вышиб.

– Ну, так-то да, но только никто же ничего выяснять не будет, ты же понимаешь. Был бы ты правильным, типа по понятиям, там бы рамсы, все дела. А так… Ты просто будь повнимательнее. Единственный совет.

– Какой он? Высокий такой, неухоженный? Хромой?

– Да, точно. Приходил уже значит?

–