Рядом со мной лежала пара пистолетов. Я не смог сдержать улыбку, ведь я узнал бы этот дуэт из тысячи — черный корпус и ствол, и только на рукоятке были белые вставки, с изображениями драконов. У меня перед глазами вновь промелькнул Данте, стоявший передо мной на коленях, осторожно трогающий меня за плечо…

Я оделся, убрал пистолеты за пояс и встал. Во всем теле чувствовалась невероятная легкость, прилив сил был таким, словно я спал целую неделю и теперь был готов к любому труду. Никакой усталости, боли, неприятных ощущений… только руки… да, от запястья и почти до локтя, ощущалась даже не боль, а… ноющий дискомфорт, словно мышца была перетянута. Я встряхнул руками, и это ощущение будто бы ушло, прошел немного вперед и подобрал свои пистолеты. В каждом было по половине обоймы, запасных не осталось, а пистолеты Лехи были пусты.

— Не густо. — Проговорил я себе под нос. — Ладно, прорвемся.

Убрав свое оружие за пояс спереди, я пересек дорогу и скрылся в лесу. Мне предстоял долгий путь домой.

* * *

Каких только мыслей я не передумал, пока шел. Идти мне было далеко, я шел один, поэтому мысли против моей воли лезли в голову. Я долго пытался понять что случилось и, после десятков минут непрерывных раздумий, я пришел к выводу что все это скорее всего какая-то мутация. Отголосок не убил меня, а просто смертельно ранил, вот я и… Ну а как еще было объяснить, что я выжил получив четыре ножевых в сердце одновременно, пришел утром в себя и обнаружил, что мои раны все зажили, как у какого-нибудь Росомахи из кино? Звучит дико, но этот вариант казался мне наиболее реалистичным в сложившемся положении. Только вот руки все сильнее болели. Тупое ощущение, когда долго несешь тяжелые пакеты — жилы натягиваются, все тянут и тянут, и уже даже не просто неприятно, а больно. Все мышцы сводит и…

Резкое шипение! Мгновенная остановка! И пронзающий испуг… Я проходил по покатой поляне. Прямо на пути из земли вырастал огромный валун, перекрывающий дорогу. Обходить его поверху было лень, а ниже осыпающаяся земля создавала глубокий овраг, заваленный высохшими деревьями, по которым уже вовсю вили свои лозы ползучие растения. Поэтому, опираясь руками о холодный камень, я двинулся по краешку земли, чтобы сэкономить время.

Черная змея, с красным узором вдоль спины, лежала на освещенном солнцем выступе и была здорово возмущенна нарушением своего покоя. Гадюка Казнакова, та еще тварь. Очень красивая, но, как частенько встречается в природе, опасность ее была сопоставима с красотой. Сам не проверял, но нам рассказывали, что при удачном укусе человек умирал через четыре минуты, если не успеть вколоть ему противоядие. Мы видели этих змей на фотографиях и картинках и, само собой, приучились их избегать. И теперь, в эту секунду, мою руку опирающуюся на камень, отделяли от змеи какие-то двадцать сантиметров.

Ярко выраженная и четко отделяющаяся от тела, голова висела в воздухе, направленная на меня. Наверное нет ничего более жуткого, чем направленный прямо на тебя змеиный взгляд. Эти черные глаза, такие пустые, холодные, будто остекленевшие. Мне кажется эта бездна, эта пустота, и очаровывает несчастных лягушек, которые, прекрасно понимая свою участь и громким кваканьем зовущие на помощь, послушно ползут к своей погибели.

Для начала я замер. Затем осторожно, стараясь не шуметь, нащупал ногой твердое место и аккуратно, почти бесшумно подался назад, чтобы увеличить расстояние между нами. «Отойди на безопасное расстояние» или «Назад нахер!», примерно так звучало одно из главных правил в обращении с опасными животными. Поэтому, переставив ногу, я стал переносить на нее вес своего тела… Треск! Резкий треск сломавшегося прута под ботинком. Я дернулся и этого движения было достаточно. Раскрыв пасть и успев издать громкое шипение, как давно уже заготовленная пружина, змея рванула ко мне. Инстинктивно я отнял от камня руку и взмахнул ей, прикрывая лицо. Мозг пронзила резкая короткая боль, послышался странный булькающий треск, а на лицо мне брызнуло что-то теплое.

Полуметровая змея извивалась всеми пятью частями, на которые она была разделена. Это было первое, что я увидел, открыв глаза. Потом я посмотрел на свою руку и чуть не потерял равновесие. Меня снова покрыл пот, а взгляд помутился. Я опасливо вытянул руку перед собой, тряхнул головой и снова посмотрел. Нет, это было взаправду. Из места соединения кисти с предплечьем, на тыльной стороне руки, прямо из кожи торчали четыре длинных когтя. Светлые, но сейчас немного покрытые кровью, они достигали примерно полуметра в длину и росли прямо из руки. Я согнул кисть и поднес руку к лицу. Кисти ничего не мешало, когти так и шли вперед, выходя практически из запястья. У основания они находились совсем рядом друг с другом, но чем дальше шли, тем больше увеличивалось расстояние между ними. Прямо как металлические лезвия на цестусе, древнем и крайне смертельном оружии.

Я тронул пальцем один из когтей — узкий и острый как бритва с одной стороны и более широкий и не такой смертоносный с другой. Я обхватил клинок (если можно это так назвать) и попробовал потянуть. За движением тут же подалась вся рука. Я напряг левую руку и сильнее потянул правой. Легкий дискомфорт, переходящий в боль в запястье у основания когтей. Я отпустил руку. Похоже, они теперь стали частью меня. Тут же мозг пронзила мысль. В левой руке больше не чувствовалось того неприятного тянущего ощущения, а вот в правой… Я посмотрел на правую руку. И буквально ощутил когти под кожей, между локтевой и лучевой костью. Отвел руку в сторону, сжал кулак и просто захотел чтобы когти вышли. И они вышли. Мгновенная боль, как укол пальца при сборе крови на анализ, тихий и едва слышный треск рвущейся кожи и четыре длинных клинка, выдвигающиеся из плоти, как несущие смерть греческие мечи из ножен.

Согнув руки в локтях и поднеся их к лицу, я еще некоторое время рассматривал грозное оружие, которое, очевидно, теперь всегда было бы у меня с собой. Улыбнулся, даже хмыкнул и захотел, чтобы клинки ушли. Только медленно, я хотел посмотреть на это. И они повиновались. Неторопливо они скрывались под кожей, оставляя на ней бугорки, а потом, едва скрылись их концы, бугорки на коже сгладились, ранки на запястьях мгновенно зажили, и не осталось ни малейшего следа.

Адреналин вызывал учащенное дыхание. Я шумно и глубоко вдыхал воздух носом, чтобы восстановить пульс,