litbaza книги онлайнИсторическая прозаЦарская чаша. Книга I - Феликс Лиевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 306
Перейти на страницу:
кубок, снова наполняемый прилежно Федькой.

– Да что ты, полно, Горбатый всегда неуёмный был, спесь и гонор ему последний разум застили. Государем себя уже мнил! А прочие – дурни, на него глядючи, остались, понадеялись, видать, что знает князь, что творит, и что, дескать, заступников у них в Думе вдоволь отыщется, как от веку повелось, едва до дела-то судебного опять докатит! И не снилось им, вишь ли, что нынче не станут их подельники и данники прежние защищать пред тобой! Утешься, государь. Победил ты!

– И верно, – подхватил с горячностью Вяземский, соударяясь кубком с воеводою, так, что вино переплеснулось из одного в другой, – что с того, что высокомерие выказали?! Никто ведь не посмел тебе поперёк пойти! И митрополит не вступился! Упорство их глупое было, а бежали бы заведомо – мож, и спаслись бы, кто знает, – Вяземский зло расхохотался.

– А пуще тут Афанасий виновен! – пророкотал порядком хмельной Басманов, сжимая в кулаке бока золотой чарки, будто хотел смять её. – Нет веры попам этим, государь, и прав ты стократ, что не даёшь им воли больше положенного. Что, али не так?! – тяжким взором из-под чёрных густых бровей оглядел он товарищей. – Сильвестр, коего чуть не в святые теперь записывают, тебе, государь, пеняя, что раздор вкруг себя сеешь, сам же пособлял всячески изменнику-собаке Ростовскому, благоволил выродкам его! А не они ль первые о свержении твоём открыто вопили, к бунту призывали? Не они ль Жигмонда в пособники звали, поклёпы на тебя ему в зубах таская, дескать, слаб царь московский, не выдюжит супротив их поганого сборища?! О благочинии православном всё тебе толковал, а как случай выдался да ветер поменялся – на расправу осифлянам Башкина, своего же защитника, выдал с потрохами, головами союзников вчерашних от суда откупиться думал. Да не очень вышло! Ууу, паразиты поганые… Не мирром, дёготем одним все вымазаны!

Никто и не спорил, но на время разговор притих. Больная то была для Иоанна задача, и пока что неразрешимая. Он передёрнулся весь, омрачаясь. Ясно ведь как день, что Афанасий на нездоровье сослался, чтоб только к нему не ехать, а показать перед всеми неодобрение своё царю и его замыслам, открытого протеста избегая… Не желая пока с митрополитом своим ссориться, Иоанн перенёс удар этот в себе.

– Полно, Алексей Данилыч! Нет уж их, и остальных одолеем, с Божьей помощью. Наше дело – правое! – неунывающий Зайцев подковырнул ложкой печёных потрошков из общего с ним блюда, да неловко получалось, и он без церемоний подхватил угощение пальцами.

Федька снова сел рядом с Иоанном слева, завёл прядь за ухо и пощипывал мочку с жемчужной каплей, следя со всем трепетом за его настроем. И, хоть внимал Иоанн бравым речам этим с удовольствием, и усмехался порой даже согласно, но, видно было, как что-то терзает его всё равно. Полного торжества требовала его гордыня, и ой как о многом грядущем сказало ему случившееся… А полное торжество для него было, как начинал помалу вникать Федька, не в одном лишь убиении противников, не в крови и притеснениях, им чинимых, как обвиняли враги его, а, напротив совсем, – в том, чтоб из врагов в союзников доброй волей, по убеждениям, решились сделаться. Чтоб, уважением проникаясь к дару его быть правителем над правителями, судьёй и защитником всякому, до твари ничтожной, в земле своей, сами бы навстречу пошли и руку протянули, и тогда бы вздохнула его душа, на трон земной обречённая, на вершине счастия неземного. Видел всё это Федька, и осязал, как, чем сильнее приходится Иоанну на злобу злобой отвечать и на жестокость к себе – жестокостью, тем глубже он страдает, и пуще ненавидит всех, вынуждающих его от милосердия отказаться, и себя винит беспрестанно.

– Ай как не хочется верить им, властителям, в прежнем бытии полноправным, что ныне один у них Государь на всех, и одна судьба, – произнёс Федька, очарованно глядя на игру черт лика государя своего, как на перетекающее в углях раскалённое, скрытое до поры пламя. – Что нет у них пути теперь иного, как поклониться тебе и смириться перед тобой, потому что погибнут всё равно поодиночке, друг от друга, но вернее – от чужаков, ворогов наших извечных, бесславно и бессмысленно, если тебя над собой не признают.

– Ну что же, коли так, и мы непреклонны станем, – Иоанн, казалось, умиротворился, наконец. – Пётр, отряжай кого следует на Ярославль и на Суздаль завтра же, братию нашу пополнять начнём немедля! – обратился он к Зайцеву. Тот кивнул, поднимая чарку.

Вскоре явились Наумов с Грязным, извинившись, что замешкались при поручениях.

Выпивали и угощались ещё некоторое время, и говорили уже о пустяках, развлекаясь. Государь казался теперь всем довольным. Рассуждали вместе, как бы дельно обставить принятие новобранцев в своё опричное войско. Иоанн, в замыслах, напряжённо разглядывал нечто невидимое пред собой, пока остальные живо совещались о многом насущном в воинском уложении, о размещении и кормлении, и лошадином обиходе.

– А ну, напомни, Федя, как там девица-то, невеста, с жизнью прежней своей расставалась. В сказке, что показывал ты нам в последний раз.

Федька вскинул на него сверкающие лёгким хмелем глаза, принял выражение нежного отчаяния в облике и голосе, начал с чувством наугад: – Двор родимый покидать, отца-мать забывать! С жизнью прежней навек прощаться, от всего былого отрекаться…

– Вот! – тихо воскликнул Иоанн, впиваясь пытливым взором в яркую, лукаво-невинную сейчас красоту его, – "От всего былого отрекаться"!

– Одного тебя теперь любить, одному тебе служить, и до смертного часа не знать Государя иного! – торжественно и звучно, встав за столом, завершил Федька.

– Вот и присяга готовая! – Иоанн поднял кубок, призывая их к единению, и воодушевление было ему ответом. – Добро! Федя, сложи нам клятву сообразную, чтоб такая была, которую сам бы сказал, мне на службу становясь.

– Всё исполню, государь! – отвечал он, с улыбкой, поклоном, и ладонью и ликованием на сердце.

– А вот нам и пряничек разгонный121, – заключил Грязной, подмигивая Наумову.

Государь оглядел их маленькое собрание одобрительно и устало.

Засим все дружно поднялись вослед за ним, выслушали его недолгую молитву, и государю откланялись.

Исполнив обряд прощания до утра с ключником, приняв от него поднос с мятно-лимонным122 питьём для государя на ночь, остался Федька, приятно утомлённый, посреди своих "сеней". Мягкий звон в ушах от тишины, и вина в крови. В нём едва слышно пропела приотворяемая дверь, и Сенька, успевший прикорнуть у себя, выглянул в щёлочку, не помочь ли господину. Но, выученный уже достаточно, остался на месте, пока не призовут.

Федька прислушался к государевой опочивальне, к неподвижности в ней, в слабом отсвете лампады приобразной, и расслышал шёпот молитвы.

Подождав шороха

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 306
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?