Внезапно подушка выпала из под его руки, шмякнувшись об пол. Ну, хоть не ноутбук…

— Ты чего так?.. — сглотнул он.

— А если я не хочу, чтобы ты уходил? — тихо спросила, облизывая пересохшие губы.

— Всмысле? Мы же уже решили, что не будем…

— Это ты так решил, а я решила по-другому, — ещё тише, практически прошептала, берясь за концы халата, отчего глаза Мартина предупреждающе сверкнули.

— Н-нет, Вета, остановись, — глухо, почти умоляюще просит он.

— Я не хочу останавливаться, Мартин, понимаешь? Я не хочу больше ждать. А ты хочешь? Чего ты вообще хочешь?..

— Хорошие вопросы задаёшь, волчонок. Но ответы тебе на них не понравятся, — легкое рычание послышалось в его голосе, когда он поставил ноутбук на место, точно зверь в клетке, передвигаясь по комнате.

— Ты так думаешь? — спрашиваю дрожащим голосом и, наконец, снимаю с себя халат, скидывая его на пол.

— Бля… — не подобных слов я ждала, конечно, впрочем взгляд оборотня окупает все невысказанные в мой адрес комплименты.

Настолько он горячий, буквально обжигающий.

У него в прямом смысле слова отпадает челюсть. Приятно, черт возьми!

Я невольно повела плечом, смущаясь его пристального взгляда, но отступать уже некуда. Выпрямила спину, отчего моя небольшая грудь упруго выпятилась вперёд, за чем очень внимательно следил Мартин.

Ух…

— Готовилась, значит, — произнес очевидное он.

— Готовилась… Тебе нравится? — с замирающим в груди сердцем интересуюсь я.

— Пиздец как нравится, волчонок… Разве не видишь?

Невольно мой взгляд опустился ниже, на спортивные штаны парня, в которых отчетливо было видно гордо восставший и выдающийся вперёд бугор. Внушительный такой…

— Вижу… Но не очень хорошо. Кажется, брюки мешают увидеть лучше…

— Чертовка сероглазая, — прошипел оборотень, стреляя в меня своими проникновенными глазами, — Вета, я очень голодный… И женщины у меня не было уже давно…

— Как давно? — если он скажет, что месяца два… я его убью.

— Больше полугода, волчонок, — предостерегающее произносит оборотень, будто бы все ещё надеется меня отговорить, но… нет.

Услышав ответ, машинально фыркнула.

— У меня его восемнадцать лет не было. Уверен, что переплюнешь меня?

На подобные слова Мартин улыбается, с каким-то затаенным восторгом рассматривая меня, а потом все же улыбка сходит с его лица:

— Я могу не сдержаться и сделать тебе больно… Я этого не хочу.

— Ты же сам хотел сделать это в первый раз во время течки, — пожала плечами, припоминая ему его же слова, — Так я не почувствую боли…

— А как же твоё плечо?

— Плечо?.. — невольно повела им, — Оно в порядке, но если что… я потерплю…

Зря я это сказала. Мартин тут же словно льдом оброс. И закрылся от меня.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно. А уж тем более чтобы ты терпела…

— Да блин! — вспылила, сжимая ладони в кулаки, — Почему здесь целка я, а уговаривать тебя приходится?

Выпалила и мигом покраснела. Это ж надо было такое сказануть?..

Впрочем, почем-то именно эти слова подстегивают Мартина сделать решение.

— Действительно, что это я…

И в мгновение ока оказывается возле меня, с каким-то невероятным трепетом рассматривая во все глаза, стараясь ничего не упустить из виду:

— Нереальная… — бормочет что-то нечленораздельное и, словно опасаясь, что я растаю, едва касается моей кожи.

Меня будто током бьет, отчего я с шипением втягиваю воздух в легкие. Кожа стала слишком чувствительной, заряженной на прикосновения Мартина, и меня мгновенно ведёт от них.

Мгновение, за которое мы встречаемся жаркими взглядами, и — вуаля! — я падаю спиной вниз на кровать, распластав конечности по одеялу. Мартин взбирается на меня, устроив согнутые в коленях ноги между моих разведённых бёдер. Очень интригующая и открытая поза. Чувствую себя беззащитно, но под голодным взглядом Мартина, в котором вожделение смешивается с затаенной нежностью, мне не страшно быть такой.

— Свинтить уже не получится, — предупреждает оборотень.

Куда свинтить? Я никуда и не собираюсь.

Увидев мой решительный взгляд, Мартин расслабляется, если вообще так можно выразиться, и склоняется все ближе к моему лицу. Его запах окутал меня со всех сторон, а от вида широко открытых светло-голубых глаз, в которых безумный зрачок то сужается, то расширяется, меня и вовсе куда-то уносит…

Тянусь к нему руками, закидывая их ему на широкие плечи, глажу мощную шею, зарываюсь в мягкие кудри на его затылке. А губы Мартина, наконец, нежно касаются моих, чтобы потом со сжигающей похотью наброситься сильнее…

Его руки лихорадочно зашарили по моему телу, стискивая особо мягкие места. Под его власть тут же попала и моя грудь. Потянув за ткань, Мартин высвободил лишь окаменевшие вершинки и смял их в своих пальцах, мягко выкручивая, отчего острая волна вожделения прошлась по моему телу, заставляя низ живота плавиться.

Я уже чувствовала, что плоть между моих ног набухла, выделяя смазку и пульсируя.

Вот оно. То, о чем предупреждают всех омег с маломальски осознанного возраста. Но если первый раз, когда наступил эструс, я была дезориентирована собственным неверием и реакцией своего тела, во второй раз мучилась с жуткими приливами искусственно вызванного возбуждения, больше похожего на пытку, то сейчас… пружина желания закручивалась постепенно и как-то естественно.

И не было ни единой мысли, что все происходящее, неправильно.

Ткань ластовицы на моих трусиках можно было уже выжимать. Создавалось ощущение, словно вся кровь в моем организме прилила к нижним губкам, вызывая ощущение зуда и почему-то иррациональное чувство сладкого дискомфорта.

Невольно сжала бёдра, чтобы облегчить ощущения, но это уже не помогало. И не контролируя себя, я прижалась самой сердцевиной к паху Альфы, нескромно потираясь о него, чувствуя как мелкие импульсы удовольствия бегут по коже и концентрируются прямо там. Внизу.

— Гкхм… черт…

Ткань от его спортивок натирала нежную кожу на внутренней стороне бедра. Хотелось избавить его от них и, словно прочитав мои мысли, Мартин стянул с себя штаны и нижнее белье, которое тоже стало влажным от обильного выделения смазки на блестящей пурпурной головке.

Я сглотнула.

Распухший толстый пеннис угрожающе покачивался напротив моего живота, утыкаясь прямо в сосредоточие моего желания. И если бы не тонкая ткань нижнего белья, то…

— Боишься? — заметил мой, наверное, сейчас очень выразительный взгляд парень.

Я прокашлялась.

— Немного нервничаю… Но это же нормально, наверное?

Мартин взглянул на меня так жадно, почти алчно, что внутри что-то сладко екнуло. Поставив согнутые в локтях руки по обе стороны от меня, он навис сверху, закрывая собой целый мир от меня. Или меня от всего мира, не знаю…

— У меня никогда не было девственниц, волчонок. И, честно говоря, я без понятия о твоих границах