litbaza книги онлайнДетективыУкраденная дочь - Клара Санчес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 126
Перейти на страницу:

Я даже не обернулась. Чем меньше будет знать Лаура, тем лучше. Мне ведь не было известно, сколько она еще сможет держать язык за зубами и врать близким. Я опасалась, что она не сумеет притворяться и обманывать свою любимую бабушку. Ей, можно сказать, заперли мозг золотым ключиком. Бабушку Лауры, наверное, никто не мог долго обманывать: рано или поздно она обо всем узнавала.

Кусочки пазла уже начали занимать свои места, и когда-нибудь из них сложится целостная картинка. Если бы я рассказала обо всем этом маме, она, наверное, окаменела бы от удивления. Анна наверняка знала Лауру уже давным-давно: она ведь была подругой ее матери, причем настолько близкой, что они вместе ездили в Таиланд. Маме этого узнать не удалось, и она продолжала доверять Анне и рассказывать ей о своих успехах, достигнутых в поисках Лауры. Теперь уже я была уверена, что именно Анна стащила фотографию Лауры из портфеля из крокодиловой кожи, чтобы у нас не осталось никаких подтверждений существования Лауры. Мне следовало убедить Лауру в том, что ей ни в коем случае не следует пока рассказывать своим близким абсолютно ничего ни обо мне, ни о моих подозрениях. Мне следовало посоветовать ей проявить твердость по отношению к бабушке и не поддаваться чарам ее удивительного голоса. Мне казалось, что Лаура вполне может проболтаться, и тогда ее быстренько убедят в том, что она не должна воспринимать меня всерьез, что я — сумасшедшая. На этом все и закончится.

26 Лаура и ее сомнения

Наши фотоальбомы были расставлены в хронологическом порядке в шкафу из красного дерева, который стоял рядом с телевизором. Их обложки были сделаны из кожи, и на переплете каждого были вытиснены две даты, показывающие, какой временной период охватывают хранящиеся в данном альбоме фотографии. Раньше, когда я ничего даже не подозревала, я могла сидеть и спокойно перелистывать альбом, пока мы смотрели какое-нибудь кино, однако теперь у меня возникли подозрения и мои руки могли начать дрожать и тем самым выдали бы меня, а потому я дождалась, пока мама и бабушка лягут спать и выключат свет, и лишь после этого взяла альбомы и отнесла их в свою комнату. Хотя моя комната находилась дальше всего от комнаты бабушки, а через полчаса после того, как бабушка легла в постель, я услышала звуки ее храпа, чем-то похожие на приглушенный шум морского прибоя, я все равно старалась перелистывать страницы очень и очень тихо. Делая это, я чувствовала себя жалкой и презренной мерзавкой, но не делать этого не могла. Мне нужно было убедиться, что Вероника ошибается, и если я не отвергла немедленно ее предположение, то только потому, что в моем сознании начали маячить различные подозрительные фразы, которые когда-то обронили мама и бабушка и о которых я сейчас вспомнила. Возможно, таких фраз мне предстояло вспомнить еще немало.

Я перелистывала страницы очень аккуратно, потому что была уверена: даже если я и протру их рукавом пижамы, Лили все равно сможет различить на них мои отпечатки пальцев.

Вероника меня вообще-то раздражала — раздражала тем, что ведет себя развязно, тем, что она, казалось, очень хорошо приспособлена к реалиям жизни, тем, что у нее такой независимый вид, тем, что она страдала в жизни больше, чем я. Я начала с самого старого альбома. Моя беременная мама в цветастом платье. Она была сфотографирована в саду возле дома, в котором мы жили в Эль-Оливаре. Судя по дате, она была на седьмом месяце беременности. На фотографии она запечатлена загорелой, счастливой, улыбающейся, щурящейся от яркого солнца. Небо было ясным. На столе виднелась скатерть — как будто мама с бабушкой собирались за этим столом обедать или же недавно поели. Бабушка держала в руке бокал с красным вином. Я забрала эту фотографию из альбома вместе с еще одной, на которой мама держала на руках меня — совсем недавно родившуюся девочку. Я смотрела на нее такими широко открытыми глазами, что, казалось, они вот-вот вылезут у меня из орбит. Если Вероника снова станет меня донимать, я покажу ей эти фотографии, а если мама заметит, что фотографии куда-то подевались, скажу ей, что мне захотелось носить их с собой в сумке.

Анна фигурировала довольно на многих фотографиях — начиная с моего младенчества и заканчивая моим двенадцатилетним возрастом. После этого ей, по-видимому, никогда больше не представлялось возможности сфотографироваться вместе с нами.

На многих фотографиях были запечатлены Альберто I и Альберто II, Анна, Кэрол и ее родители, а на одной — покойная Саграрио и я. Я прекрасно помнила, словно это произошло только что, как Саграрио обхватила меня за плечи. Она, похоже, собиралась мне что-то сказать, а я, по-видимому, невольно помешала ей это сделать. Что я знала о себе самой и о своей семье такого, чего мне не хотелось бы знать? Оно таилось среди сказанных слов, воспоминаний, мелькающих мыслей. И тут появилась Вероника и заставила меня вернуться к тому, что оказалось в тени, к тому, что было до света, до начала того, о чем я помнила. Я закрыла глаза. Моя амнезия приводила меня в отчаяние.

Я просмотрела два альбома и увидела то, что видела в них и раньше. Однако теперь все то, что я видела, заставляло меня думать. Сомневаться — это уж слишком легко. Гораздо труднее сохранять голову холодной и принимать в расчет одни лишь веские доказательства. Моя жизнь была моей жизнью, и либо Вероника и в самом деле сумасшедшая, либо она меня с кем-то перепутала.

27 Лаура, это отец

Вероника заставила себя ждать. Мы договорились встретиться в хореографическом училище после окончания занятий, и мне пришлось прождать у входа довольно долго. Она приехала на такси и еще несколько минут разговаривала с водителем. Это был высокий худой мужчина в очках с тонкой металлической оправой. Он вышел из машины и стал что-то говорить Веронике. Несмотря на холодную погоду, он был в одной рубашке, без пиджака и куртки. Один раз он обратил свой взор туда, где стояла я, хотя и не посмотрел непосредственно на меня, а просто, разговаривая, скользнул взглядом. Если бы я знала, что это отец Вероники — а значит, и мой предполагаемый отец, — я обратила бы на него намного больше внимания. Или же, возможно, его присутствие меня так сильно смутило бы, что я, наоборот, не осмелилась бы на него даже взглянуть.

— Это был отец, — сказала Вероника, подходя ко мне. — Я попросила его подвезти меня на такси. Мне захотелось, чтобы ты его увидела.

— А почему ты меня об этом не предупредила? Может, я не захотела бы его видеть.

— Именно поэтому я тебе ничего и не сказала. Кроме того, я не была уверена, что он сможет меня подвезти. Его зовут Даниэль. Ему сорок восемь лет.

— Он еще сравнительно молодой, — сказала я, вспоминая о том, какие уже пожилые мама и Лили.

— Да, более-менее не старый. Он таксист. Это было наше такси.

Мы пошли по парку в направлении ее дома.

— Ты сказала ему, кто я?

— Нет. Он, как и ты, отказывается принимать действительность такой, какая она есть.

Когда мы приехали на улицу Гойи, Вероника сказала, что отец пообещал ждать ее на стоянке такси на площади Колумба и отвезет домой. Мы остановились рядом с витринами магазина «Зара». Мы уже собирались поцеловаться на прощание, как целуются подруги, но в последний момент сдержались, потому что мы не были теми, кого можно назвать подругами. Я ступила на ту часть тротуара перед подъездом своего дома, которая была залита ярким светом, и мне показалось, что этот свет меня куда-то тянет.

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 126
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?