В приказе командующему немецкими войсками на этом направлении фельдмаршалу фон Леебу Гитлер определил 22 июля 1941 г.: «Силы противника, все еще действующие в Эстонии, должны быть уничтожены. При этом необходимо не допустить их погрузку на суда и прорыв через Нарву в направлении Ленинграда».

Через 8 дней (30 июля) Гитлер еще раз жестко потребовал: «Первоочередной задачей всех сил 18-й армии является очищение от противника Эстонии. Лишь после этого ее дивизии начнут двигаться в направлении на Ленинград».

Задачу по «очищению» Эстонии немцы выполнили, но вот только с «недопущением погрузки» наших сил и «прорыва их через Нарву в направлении на Ленинград» у немцев ничего не получилось.

По решению Ставки Верховного командования Таллин, должен был быть оставлен.

В ночь с 27 на 28 августа началась погрузка войск, вооружения и техники на суда Балтийского флота. Необходимо было эвакуировать 23-тысячный гарнизон столицы Эстонии.

В общей сложности в составе конвоя, вышедшего из Таллина несколькими группами, было 195 вымпелов (транспорты, надводные корабли: эсминцы, морские охотники, тральщики). Трудность и опасность перехода заключалась в том, что немцы успели к этому времени выставить на всей площади по вероятному пути конвоя громадное количество донных, якорных и плавающих мин с магнитными, контактными и инерционными взрывателями и весь маршрут проходил через зону доступности немецкой авиации. Нашей авиацией, переброшенной на защиту Ленинграда, возможности прикрыть переход конвоя не было. Немецкие самолеты, сменяя друг друга, большими группами и в одиночку атаковали наши суда почти безнаказанно.

Во время этого перехода подорвалась на мине и погибла подводная лодка «С-5», шедшая в нескольких десятков метров в кильватер крейсеру «Киров». В целом во время перехода погибло 34 транспорта из 67. Потери в людях составили 5 тысяч человек. Более 12 тыс. человек были подобраны с воды и доставлены в Кронштадт. Из 128 боевых единиц флот потерял лишь несколько. Основное боевое ядро флота было сохранено. Потери конвоя были велики. Много разного рода высказываний «специалистов» всех мастей было по поводу этого перехода от Таллина до Кронштадта. В том числе и с обвинениями в адрес командующего флотом адмирала В. Ф. Трибуца и его начальника штаба Ю. А. Пантелеева. Но план Гитлера о недопущении прорыва из обреченного Таллина и недопустимости на помощь Ленинграду «хотя бы одного корабля» был сорван.

8 сентября вражеская авиация совершила первый массовый налет на Ленинград.

После оставления Риги и Таллина обстановка для нас на Балтике еще более осложнилась. В день первого массового налета на Ленинград (8 сентября) противник захватил Шлиссельбург, замкнув кольцо блокады. Свободным оставался только маленький клочок земли на южном берегу Финского залива в районе Ораниенбаума протяжением 65 км и глубиной 20—25 км.

С 21 по 23 сентября на Кронштадт и стоящие у пирсов и причалов корабли одновременно наносили удары по 70 — 80 самолетов. Налеты осуществлялись волнами одна задругой, но порт и корабли выстояли. Хотя получили тяжелые повреждения линкор «Марат» и крейсер «Киров», поврежден был линкор «Октябрьская революция», затонула подводная лодка «М-74», буксир, транспорт, но свою задачу самолеты «Люфтваффе» не выполнили — основные силы флота оставались в строю.

Постепенно большинство кораблей было переведено из Кронштадта в Ленинград. Они были поставлены на огневые позиции у причалов порта, на Неве, в ее протоках. Били своей артиллерией главного и среднего калибра по живой силе и бронетехнике противника на подступах к городу, прикрывали его своей зенитной артиллерией от налета вражеской авиации.

После того, как немецкие сухопутные части вышли к Финскому заливу в районе Стрельна — Петергоф, весь морской канал, по которому суда, корабли и подводные лодки выходили из Ленинграда, оказался под обстрелом вражеской артиллерии.

Положение было чрезвычайно тяжелым, но силы дивизий Лееба уже иссякли: ближе к городу немцы продвинуться не смогли.

Подводным лодкам, выходящим в Балтийское море, было особенно тяжело, т. к. по каналу они вынуждены были идти в надводном положении на видимости вражеских наблюдательных постов и под огнем береговой артиллерии, а после Кронштадта форсировать мелководный Финский залив, оба берега которого были захвачены противником. Вероятные маршруты выхода лодок были перегорожены противолодочными сетями и минными заграждениями.

Все имевшиеся подводные лодки балтийского флота были сведены в одну бригаду, командиром которой был назначен Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Н. П. Египко, а с конца сентября Герой Советского Союза капитан 2-го ранга А. В. Трипольский.

Как уже говорилось выше, боевой счет балтийских подводников открыла подводная лодка «С-11» (капитан-лейтенант А. М. Середа). 19 июля 1941 г. она потопила немецкий транспорт «КТ-11» водоизмещением 5 тыс. тонн. Корабли ПЛО обнаружили лодку и начали ее преследование. Из-за близких разрывов глубинных бомб лодка получила некоторые повреждения: в кормовом отсеке через некоторые забортные клапана начала поступать вода, в центральном посту лопнуло стекло глубиномера, погасло освещение и т. п. Однако подводники при аварийном освещении устранили все неисправности, и через 2 часа лодка оторвалась от преследователей. После еще 2 недель патрулирования подводная лодка «С-11» начала возвращение в базу и на подступах к Таллину подорвалась на вражеской мине. Из состава экипажа в живых осталось лишь 3 человека, которые сумели выйти из затонувшей подводной лодки через торпедный аппарат.

Подводные лодки типа «С» и «Щ». Северный флот, 1943 г.

После «С-11» успехов добились подводные лодки «С-4» (капитан-лейтенант Д. С. Абросимов), «Щ-307» (капитан-лейтенант Н. И. Петров), «Щ-323» (капитан-лейтенант Ф. И. Иванцов) и др.

При подведении итогов действия подводных лодок Балтийского флота в первые месяцы войны командование флота отметило много существенных недостатков и упущений, на-ложившихся на и без того сложнейшие оперативно-стратегические условия, в которых им пришлось действовать.

Например, в первые месяцы войны отсутствовало единое управление подводными лодками в беспрерывно и резко меняющейся оперативно-стратегической обстановке. Не велось должного анализа использования боевого оружия, эксплуатации механизмов, тактики действий командиров лодок. Неудовлетворительной была организация связи с подводными лодками. Кроме того, что подводная лодка могла связаться с берегом только из надводного положения, радио от лодки доходило до штаба флота через береговые радиоцентры с неоднократным репетованием. Необходимость дешифровки радиограмм, в том числе и тех, которые вполне могли быть переданы без шифрования, увеличивало сроки получения информации, которые достигали иногда 24 часов. «Обязаловка» получать радио через короткие сроки между сеансами связи и большое количество радиограмм, связанное с репетованием их для передачи на другие лодки, вынуждало лодки всплывать в надводное положение тогда, когда обстановка для этого не благоприятствовала, а радисты лодок испытывали огромную перегрузку, принимая и передавая иногда до 70 радиограмм в сутки.