Солнце поднималось над садом, оно осветило дом и уже коснулось лучами крыльца. Вагнер поднялся со ступенек и, взяв лопату, снова направился к своей канавке. Но продолжать работу ему не удалось. С улицы в парадное постучали.

— Кто это? — проговорил вслух Вагнер и быстрыми мелкими шагами направился к парадному.

На улице стоял человек в штатском сером костюме, совершенно незнакомый Вагнеру. Когда старик открыл дверь, посетитель спросил:

— Вы Альфред Вагнер? Архитектор?

— Был когда-то архитектор, а теперь только Вагнер.

— Пойдемте со мной... у меня за углом машина...

— Куда и зачем? — опросил старик.

Посетитель отвернул рукой борт пиджака и показал металлический значок.

Через несколько минут машина остановилась около мрачного трехэтажного здания. На втором этаже, у двери под номером семьдесят восемь, Вагнера заставили подождать, а потом любезно пригласили в комнату.

За столом сидел по виду чем-то недовольный и очень худой человек с прозрачными глазами. Он, казалось, даже не обратил внимания на вошедшего, так как был поглощен чтением какой-то бумажки. Вагнер стоял, держа в руках свою маленькую соломенную шляпу. Так продолжалось минут пять. Наконец, читавший поднял голову и, кивнув в сторону кресла, произнес металлическим голосом:

— Садитесь.

Вагнер сел в кресло, положил шляпу на колени и приготовился слушать.

— Вы знаете, где находитесь?

— Вывески я не видел, но догадываюсь, — ответил Вагнер.

— Я майор Фохт...

— Очень приятно...

Улыбка искривила лицо сидящего за столом и через секунду исчезла.

— Мы вас вызвали по делу...

Старик кивнул головой.

— Вы живете один?

Нет. Он живет не один, с ним живет работник.

— Двое на весь дом из четырех комнат и мезонина?

— Да.

— Вам не тесно?

Пока он, Вагнер, этого не чувствовал. Почему ему должно быть тесно?

— Ну, знаете ли... — хотел что-то сказать сидевший за столом и нервным жестом отбросил от себя карандаш.

Вагнер счел нужным промолчать.

— Мы решили поселить к вам двух человек, — объявил майор Фохт.

— Квартирантов?

— Если хотите — да, они вам будут платить за квартиру.

— Поселить, независимо от того, хочу я этого или нет?

— Да, независимо.

Вагнер пожал плечами вместо того, чтобы сказать: «Ну что же, воля ваша».

— Но дело не в этом, — продолжал Фохт.

— А в чем?

— Сейчас узнаете... Это наши люди, и все, что они будут делать в доме, должно умереть в его стенах. Вы поняли?

Старик немного побледнел, что не укрылось от глаз собеседника.

— Не волнуйтесь и не стройте никаких предположений, — предупредил майор. — К вам мы пока претензий никаких не имеем. Сын — одно дело, отец — другое...

Вагнер побледнел еще больше.

— Мой сын сложил голову на фронте и мне нисколько не...

— Я имею в виду не этого сына, — резко прервал его Фохт, — а первого.

Старик опустил голову. Воцарилось молчание.

Майор вышел из-за стола и уселся напротив Вагнера. Достав из кармана кожаный портсигар, он раскрыл его и протянул старику.

Вагнер помотал головой. Он не курит.

— Я знаю, что вы курите...

Вагнер пожал плечами.

— У вас очень строптивый характер, — закуривая сигарету, оказал майор. — Вы принимаете близко к сердцу всякую мелочь. Из мухи делаете слона.

Вагнер опять поднял плечи Он не понимает, о чем толкует майор.

— Прекрасно понимаете, но притворяетесь... Ну, хорошо. Если вы не настроены продолжать беседу, давайте подведем итоги, чтобы понять друг друга. Завтра к вам придут двое и скажут, что они от Фохта. Предоставьте им комнату, если можно — две. Постарайтесь объяснить соседям или знакомым, что вы наняли еще двух работников. Человек вы одинокий, работы по дому и в саду много. Это подозрений не вызовет. Но... еще раз предупреждаю, все, что увидите и услышите, должно остаться при вас. Надеюсь, вы не захотите причинять неприятностей своим родственникам...

— Кого вы подразумеваете? — сразу же оживился Вагнер.

— Вашего племянника Рудольфа Вагнера...

Старик шумно вздохнул и поднялся.

— Можно уходить?

Да, можно уходить, только надо хорошо помнить, о чем договорились. Его сейчас проводят до квартиры.

Майор прошел на свое место и нажал кнопку. В кабинете появился человек, привезший Вагнера.

— Отвезите господина Вагнера домой, — приказал майор.

На голову свалилась беда. Никак не думал Вагнер, что его дом, наполненный воспоминаниями о дорогих, близких сердцу людях, превратится в меблированную квартиру, в приют для лиц, пользующихся покровительством майора Фохта. Он никак не мог примириться с мыслью, что сегодня или завтра придут какие-то двое, о делах которых надо молчать, расположатся, как хозяева, в доме, начнут командовать, требовать, устраивать скандалы. Они полезут в его библиотеку, станут трогать любимые книги, они будут прикасаться к вещам, которые он оберегает, как святая святых.

Потом, что это еще за люди? Откуда они взялись? Солдаты? Так им место в казарме. Офицеры? Так для них много квартир в центре города.

Вагнер взволнованно ходил по комнатам. Он обдумывал трудный вопрос — убрать вещи из комнаты или оставить их. Заниматься перестановкой одному было не под силу, а работника с утра отправил в поле за картофелем. Что-то он задержался так долго сегодня. И помочь некому, и посоветоваться не с кем.

Марквардт торопил Юргенса с выполнением поручения. И чем настойчивее был шеф, тем тревожнее воспринимал Юргенс эти требования.

В голову навязчиво лезли беспокойные мысли. Юргенс допускал возможность провокации со стороны шефа. Что он за человек? Не так уж давно они познакомились, чтобы хорошо знать друг друга. То, что их связывает дробное число, еще ничего не значит. Чего доброго, втянет в такое дело, из которого и не выпутаешься.

Юргенсу хорошо было известно, что Гельмут — не просто рядовой секретарь. Он сын влиятельного в партийных верхушках нациста, имеющего доступ к Геббельсу. Гельмут — особо доверенное лицо полковника Шурмана. Не случайно в его бытность секретарем сменились четыре шефа. Притом Гельмут очень неглуп, в чем Юргенс убеждался неоднократно за время знакомства с ним.

Если бы Марквардт сказал, почему его надо убрать, тогда другое дело. Но ведь он не объяснит, ни за что не объяснит. А может быть спросить? А? Попытаться?