Плантатор посмотрел на экран прикрепленного к приборной панели навигатора — до столицы Ориноко оставалось сорок минут езды.

Темнокожий водитель напевал под нос что-то протяжное и не особо веселое. Командир наемников прислушался.

«Регги», — внезапно его осенила догадка. Он вспомнил последний свой отпуск, проведенный на Ямайке. Пляж, регги, ром, каннабис и много, много женских тел. Такой отпуск сильно утомляет, но усталость, надо признать, сладкая.

«Когда здесь все закончится, арендую яхту и отправлюсь в круиз по злачным островам Карибского моря», — решил Плантатор, по телу разлилось приятное тепло. Он даже не мог предположить, что этой мечте не суждено сбыться и, вообще, в его жизни уже ничего не будет. До финальной черты оставалось несколько километров.

С двух сторон от трассы сплошной стеной тянулась стена густого тропического леса. Дорога уходила к горизонту и упиралась в небосвод, который с приближением рассвета менял свою расцветку, словно хамелеон. Ночное небо сперва стало серым, потом начало окрашиваться в нежный розовый колер.

На мгновение Плантатор залюбовался зарождающимся новым днем, всего какое-то мгновение ушло на безмятежное созерцание, но этого хватило, чтобы перечеркнуть все планы заговорщиков.

Из-за кромки леса стремительно выпорхнул реактивный самолет. Заложив крутой вираж, крылатая машина устремилась навстречу колонне грузовиков, стремительно увеличиваясь в размерах.

Вскоре Плантатор уже отчетливо мог разглядеть остроносый двухкилевый истребитель. Это был «Сухой», один из партии недавно проданных Россией Ориноко. Еще через мгновение предводитель наемников смог разглядеть, что самолет выкрашен в цвета президентской гвардии.

Что-либо предотвратить было невозможно, и Плантатор, широко распахнув рот, закричал что было мочи. Его крик походил на рев смертельно раненного дикого зверя, и в этот самый момент с одного из пилонов истребителя сорвалась серебристая сигара. Пролетев несколько метров вниз, она вдруг вспыхнула золотистым сиянием и рванулась навстречу головному грузовику.

Тяжелая ракета, предназначенная для уничтожения долговременных огневых точек, сверхукрепленных бункеров и оснащенная телевизионной системой наведения, угодила точно в лобовое стекло грузовика и, как раскаленный нож проходит сквозь кусок масла, пронзила три головные машины, превратив их жаром реактивной струи в пылающие факелы.

Взорвалась же ракета, угодив в четвертый автомобиль. Гигантский огненный шар в одно мгновение накрыл всю колонну, круша железо, превращая в обгорелые ошметки человеческую плоть.

Истребитель резко взмыл вверх и, выполнив замысловатую фигуру высшего пилотажа, взял курс на свою базу.

Через четверть часа, словно гигантские стрекозы, из-за верхушек деревьев выпорхнула четверка «Ми-35». Увешанные скорострельными пушками, ракетами и бомбами, вертолеты готовы были уничтожить любого врага, но их встретили лишь догорающие груды металла. Пара вертолетов пошла на посадку, вторая пара, наоборот, поднялась выше, готовая в любую минуту прикрыть огнем товарищей.

Из приземлившихся вертушек проворно высыпали бойцы в маскировочных комбинезонах, поверх которых были нашиты золотистые эмблемы — символ президентской гвардии.

Солдаты тщательно обыскали то, что еще недавно было автоколонной, но ни живых, ни даже раненых обнаружить не удалось.

Моложавый полковник с пышными кайзеровскими усами, заложив под погон на левом плече алый берет, надел на голову наушники.

— Господин президент, говорит Николас. Ваше распоряжение выполнено. Противник локализован. С нашей стороны потерь нет…

Как правило, в любом идеальном (или около того) продуманном плане любая, даже самая незначительная задержка ведет к непредсказуемым последствиям. Хотя если бы план действительно был идеальным, разработчики могли на каждую фазу отвести определенный временный резерв. Но все неприятности не сможет просчитать даже самый совершенный компьютер, не то что человеческий мозг.

Маршрут движения «Нарвала» просчитывали лучшие эксперты главного штаба Сил специальных операций, используя возможности «Крейга», сверхскоростного компьютера. Субмарина должна была скрытно приблизиться к военно-морской базе Нинья, всплыть возле стоящего на рейде «Забияки» и, погрузив в транспортный отсек стартовый модуль с «Молнией», так же незаметно уйти восвояси. Было учтено все: от пограничных катеров наземных станций слежения до курсирования спутников-шпионов, отслеживающих контрабандистов наркотиков. Был выбран самый оптимальный маршрут и вроде бы учтены все даже самые незначительные детали.

Но ни многоопытные эксперты, ни всезнающий компьютер даже не догадывались, что сутки назад в одном из квадратов на маршруте подводной лодки рыболовецкий сейнер из-за поломки лебедки потерял свой невод. И вот эта брошенная рыбацкая сеть плотно намоталась на винт «Нарвала». Это был тот самый слепой случай, в корне ломающий даже самые идеальные планы. Поэтому боевые водолазы, орудуя тяжелыми ножами, три часа кромсали толстую капроновую сеть, освобождая субмарину из подводного плена.

Все это время Роберт Лонгвэй не находил себе места. Мозг матерого разведчика в тандеме с изощренным мировоззрением художника в его сознании рисовал вполне реалистичную картинку, как рушится его карьера и благополучие. Перед глазами, словно разрозненные кадры, мелькали сюжеты гибели Помпеи, падение Вавилонской башни и даже подожженная французскими оккупантами златоглавая Москва.

«В этом коллаже не хватает только дымящихся развалин поверженного Берлина», — покусывая нижнюю губу, подумал Доктор Фауст. Но надежда на успех все еще теплилась в его душе, ведь надежда умирает последней. Он слишком долго находился среди русских и не только работал против них, но и впитывал, пропуская через себя, их культуру, их обычаи, их национальную идентичность. И сейчас сознание профессионала как за спасательный круг хваталось за русское «авось».

Все время вынужденной стоянки командир «Нарвала» находился в командном отсеке рядом с резидентом. С бесстрастным лицом он принимал доклады и спокойным ровным голосом отдавал приказы. Наконец он доложил Лонгвэю:

— Сэр, винт свободен, можем продолжать движение.

— Самый полный вперед, — хрипло проговорил Доктор Фауст, от нервного напряжения его рот словно песком набили.

— Но утвержден скоростной режим, — попытался возразить подводник, в ответ же получил категоричное:

— Наплюйте на инструкции, я, как старший, беру всю ответственность на себя! Сделайте необходимую запись в судовом журнале и полный вперед!

«Если уж полагаться на «авось», так в полной мере», — размышлял про себя Доктор. Он все еще надеялся на удачу.

Паузу в три часа не смог заполнить и самый полный ход. В точке рандеву никакого корвета не оказалось.

Лонгвэй пытался связаться с Батистой, но радиостанция командира наемников молчала, не удалось связаться ни с «Веселой вдовой», ни с Плантатором, ни с адмиралом Мартинесом. На их частотах царила кладбищенская тишина. Оставался последний абонент.