что-то возмущенно забубнили. Я слепо повернулась к ним и посмотрела. Там живо увяли.

Бороться со слезами было сложно, но я превозмогла. Пробормотала, ничего не видя:

— Но как это вообще могло быть⁈

Юра разрезал мне блинчик, положил нож и задумчиво сказал:

— А я тебя сразу узнал. Может, не в первую секунду, но во вторую.

Я хмыкнула и попыталась подцепить кусочек блинчика.

— Говорю же, узнал моментально — настаивал Домовенок. — У такой запуганной девчонки и такая лихая прическа? Это производило впечатление!

— Я не была запуганной! И потом ноги…

— А что ноги? Ноги были вполне твои, стройные. Сапоги, конечно, полный экзотик. Ну а когда ты меня огрела и подмигнула, я понял, что насчет запуганности здорово ошибся.

Я застонала, и блинчик чуть не выпал обратно на тарелку.

— Ты ешь, ешь — обеспокоился Домовенок. — Успеем еще поговорить.

Старательно дожевав несчастный кусочек блина, я запила соком, промокнула губы и решительно сказала:

— Извини меня, пожалуйста!

— За что извинить? — с интересом уточнил Юра.

— За все. За бич, за то, что я больная на всю голову нимфоманка и дура.

— Нет, Рита, давай сразу отделим блинчики с клубникой от блинчиков с перцем. Вот без этого — Домовенок показал вилкой на свою спину — сон был бы не тем сном. А это был первый наш с тобою полноценный сон, и я такое не забуду. Ярко, остро, ух, я бы вообще не просыпался, была бы моя воля. Иное дело вчерашний случай.

— Да, навела уродов — уныло кивнула я. — Тут хоть ныряй в пасть морскому дьяволу, извиняться бесполезно.

— Дело не в том, что навела! С каждым может случиться, у Кирилла профессия с заведомой долей риска, всякое случается. Но ты знала, что забор у соседей практически непроходим? Я вот не помнил, что там эти шипы и проволока. А ты ведь помнила?

Я кивнула. Дизайнерскую деятельность я начинала именно с рисования оград частных домов, и поневоле запоминала технические детали.

— И послала меня⁈ Чтобы я там буксовал и проклинал все на свете? — злобно шипел Домовенок.

— Юра, но как бы ты поступил на моем месте? У тебя очень скромный опыт обращения с огнестрельным оружием. Вполне логично, что ты остался в резерве и пришел в самый нужный момент.

— Да⁈ А сказать об этом прямо⁈ Ты знаешь, каково сидеть на заборе и слышать, что там стреляют, что ты кричишь? Кстати, ты вообще знаешь, как ты кричишь, когда вот это самое…

— Откуда же мне знать? Я же в это время занята и действую на инстинктах — оправдалась я.

— О твоих инстинктах мы еще поговорим! — отрезал Домовенок и грозно нацелил на меня вилку. — Чтобы. Ты. Мне. Никогда. Не врала!

— Хорошо — сказал я и пхнула в рот блинчик. Там в носоглотке все как-то странно связано, и иногда блинчики надежно затыкают слезы.

Домовенок сказал «ты мне никогда». Именно в такой последовательной связке эти слова вселяют надежду. Вчера я поняла, что просто не представляю себе жизни без этого сисадмина. Парадокс и необъяснимый сюрприз, но что есть, то есть.

Юра посмотрел на меня и попросил:

— Не плачь, пожалуйста.

— Даже не думала — я промокнула глаза пахнущей сметаной салфеткой.

— Ну и хорошо. Как я понимаю, полиция в ваш Застоньевский не наведывалась? — с тревогой уточнил мой Домовенок.

— Нет, нас кошка охраняет. А у тебя как?

— Хожу пешком, байк пока на всякий случай отдыхает. Вроде обошлось. Понимаешь, когда я подъехал к отделению, там что-то странное творилось…

Вчера, когда Юра подъехал сдаваться, в отделении проходила эвакуация: полицейские спешно вытаскивали на улицу мебель, бумаги и сейфы, пахло серой, вокруг бегали кролики и белые крысы, потом из здания начали выбегать испуганные королевские пингвины, падать на ступеньках и пытаться скользить на животах по тротуарной плитке. В общем, там все были в шоке, положить пакет с оружием на один из столов не составило труда.

— Но, Рита, откуда пингвины, ты можешь сказать⁈ — Юра зачарованно сунул в рот последний кусочек блинчика.

— Не знаю. Мне королевские пингвины ни разу не снились. Я их вообще не различаю по породам.

— Как же, у королевских такие яркие оранжевые пятна на груди, очень красивые. Я в детстве от пингвинов очень фанател — Домовенок взялся за стакан сока.

Честно говоря, пингвины меня сейчас не очень интересовали. Меня мучил один вопрос, но Юра, как всегда точно понимавший мои волнения, глянул поверх стакана и очень просто сказал:

— Остальное вечером. Поедем на мою стройку, ты ведь обещала проконсультировать. Там есть два табурета. Сядем и поговорим. Если ты не против, конечно.

Я не была против.

Мы доработали и поехали. Я предполагала, чем закончится конкретно эта дизайнерская инспекция, и держалась из последних сил. К счастью, утром я по инерции надела жемчужно-серые новые стринги, и это укрепляло мой дух. Но волновалась я ужасно, как перед своим первым сном. Хотя разве я знала, что будет сон? Это я сейчас все знала.

Но дом мне безоговорочно понравился: в глубине дворов, зажатый скучными желтыми домами ответственно престижной застройки конца эпохи советского домостроения, четырехэтажный, с почти метровыми стенами, сложенными еще в позапрошлом веке. Конечно, здание было запущенное и затененное, но Юра выловил квартиру с отличным видом на проход к бульвару. Третий этаж, ободранные до кирпича внутренние стены и огромный потенциал. Да, из бывшей крошечной однушки можно сделать стильную студию. Мы вошли в аутентичную двухстворчатую дверь квартиры, я увидела обещанные табуретки. Но тут Юра сказал:

— Рита… — и повернул меня к себе.

Я должна была сказать ему сразу и честно, но мы уже целовались. Без сомнения, у него были губы и манера гребца. Только еще лучше. В паузе, задыхаясь, я все же сказала:

— Юрочка, я очень разнузданная, распутная и несдержанная девушка. Я сумасшедшая и нимфоманка.

— Очень на это надеюсь — с угрозой прошептал он, запуская ладони за пояс моих джинсов сзади.

Лупить будет — подумалось мне, и я осознала, что совершенно не против. Я заслужила, меня это возбуждает, и вообще я хочу делать для него все, что угодно.

Но я совершенно не угадала. В квартире, кроме табуреток, обнаружился новый матрац, лежащий на новых поддонах, а на матраце уже лежала я, не особо