тянет за мой пояс с ножами и развязывает узел, позволяя ему упасть на землю. Ее руки тянутся к шнуркам на моей шее, и она ослабляет их, а затем тянет за край моей туники, поднимая ее вверх по моей груди. Она не может дотянуться до конца, поэтому я заканчиваю за нее, стягивая ее через голову и рога, а затем бросаю на пол пещеры.

«Штаны следующие?» — предлагаю я. Мой член жаждет освободиться от своих ограничений.

— Здесь я принимаю решение. — Мгновение она изучает меня, словно выбирая, что снять дальше, а затем опускается на колени, стягивая мой ботинок. Меня забавляет ее выбор. Она наслаждается тем, как раздевает меня? Я сделаю с ней то же самое, когда придет моя очередь. На ней гораздо больше слоев одежды, чем на мне, так что это будет упражнением в терпении.

Я послушно поднимаю одну ногу, когда она снимает с меня ботинок, а затем другую, когда она переходит к этому. Тогда на мне не остается ничего, кроме леггинсов и набедренной повязки. Мое тело напрягается от предвкушения, и пока я наблюдаю, она облизывает губы и остается на коленях, пристально глядя на меня.

Этот легкий щелчок ее языка чуть не погубил меня. Это заставляет меня вспомнить, как в последний раз ее рот касался моего члена, и я чуть не кончаю в штаны от этого образа. Резонанс не заполнил мой разум ничем, кроме мыслей о ней, ее рте, ее сосках, ее нежной коже. Я бесполезен, пока она не закончит со мной, и с радостью это сделаю. Если бы пещера рухнула вокруг нас, я бы не расстался со своими мехами, пока она не закончит со мной. Вот как сильно я хочу этого, и как сильно я хочу ее.

Ее внимание переключается на пояс моей набедренной повязки.

— Я помню, как это делается, — шепчет она и скользит рукой вверх и вниз по твердой длине моего члена, прежде чем расстегнуть следующий комплект завязок. Затем кожа спадает с моих ног на пол, а мгновение спустя за ней следуют мои леггинсы, собираясь у лодыжек.

Ле-ла втягивает воздух, и ее руки опускаются на мои бедра, удерживая меня там и просто глядя.

— Твой обнаженный вид всегда ошеломляет меня, — бормочет она. — В хорошем смысле. Я даже не могу выбрать, где прикоснуться к тебе в первую очередь.

Затем ее кончики пальцев касаются головки моего члена, и я почти теряю контроль. Если я собираюсь продержаться достаточно долго, чтобы доставить удовольствие своей половинке, я должен успокоиться. Прежде чем она успевает снова прикоснуться ко мне, я касаюсь пальцами ее подбородка и отвлекаю ее внимание. «Моя очередь», — говорю я ей.

Она кивает, поднимаясь на ноги. Я могу сказать, что она стесняется; ее движения беспокойны, и она не может оставаться неподвижной. Я не понимаю почему. Разве я не целовал ее самые интимные места? Разве я не погружал свой язык в ее влагалище и не пробовал ее сладость раньше? Сейчас нет необходимости быть застенчивой.

Мне просто придется поцелуем выбить из нее застенчивость.

Я снимаю с себя последнюю одежду и сажусь на большой камень возле костра, затем похлопываю себя по колену, приглашая ее в свои объятия. Ле-ла скользит в мои объятия и начинает класть руки мне на плечи. Я останавливаю ее, сжимая ее маленькие ручки в своей большой, и притягиваю ее к себе для поцелуя. Ее губы удивленно приоткрываются под моими, а затем она стонет под моим языком, когда я облизываю ее рот, пробуя ее мед. Держа ее в своих объятиях, я чувствую вибрации ее кхая, резонирующие в такт с моими, а ее бедро находится очень близко к моему возбужденному члену. Если бы на ней не было леггинсов, я мог бы посадить ее на свои бедра, раздвинуть ее ноги и погрузиться поглубже.

Я стону в поцелуе, представляя это, скользя языком между этими мягкими губами и проникая глубоко, так как мой член жаждет этого.

Она прижимается ко мне, ее рот жадно принимает мой язык, и пока мы целуемся, я дергаю ее за одежду. В домашних пещерах теплее, чем в дикой природе, и на ней только туника, меховая накидка и леггинсы. Все они достаточно легко снимаются. Мои руки возятся с ее одеждой, пока я целую ее, сначала снимая накидку, а затем ослабляя завязки на ее тунике, пока я не могу стянуть ее через голову. Ле-ла так растворяется в моих поцелуях, что издает тихий звук сожаления, когда я прерываю поцелуй достаточно надолго, чтобы стянуть с нее тунику. Под ним на ее сосках надета кожаная лента. Слишком много одежды. На ней слишком много одежды. Я хочу увидеть ее обнаженной, взвесить ее маленькие груди в своих руках и почувствовать, как кончики твердеют от моего прикосновения.

Ее рот возвращается к моему, ее поцелуи голодны и нетерпеливы. Я провожу рукой по ленте и нахожу узел сзади. Она легко развязывается, и тогда ее прекрасные соски обнажаются. Мои пальцы скользят по ее коже, и она здесь такая мягкая, мягче, чем тыльная сторона ее колен или нежный изгиб шеи.

Ле-ла стонет от моего прикосновения, и ее бедра прижимаются к моему бедру. Я крепче обнимаю ее, притискивая ее бедра к своему члену, пока не чувствую, как моя длина касается ее. Она все еще одета в свои леггинсы, но скоро они исчезнут, и тогда мы будем кожа к коже.

Ее маленькие соски касаются моей груди, а руки обвиваются вокруг моей шеи, потираясь своим телом о мое. Еще один резкий стон вырывается у меня, и я больше не могу этого выносить; я должен держать ее под собой.

Я прижимаю Ле-ла к себе и встаю, направляясь к нашим мехам. Прижимая ее к себе, я опускаю наши тела, пока она не оказывается подо мной в мехах. Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы не сорвать с ее тела остатки кожи и не погрузиться глубоко в нее.

Я должен быть спокоен. Контролировать себя. Сначала я должен доставить удовольствие своей половинке. И я знаю, что ей нравится — я знаю, что заставляет ее кричать и корчиться, как будто ее разрывают на части. Ей нравятся поцелуи на ее сосках, но еще больше ей нравятся поцелуи на ее влагалище.

Она издает тихий мяукающий звук, когда я отрываю свой рот от ее, но я полон решимости. Я хочу, чтобы сладкий вкус