больше вырисовывалось, что он попал в гадючий клубок, где СЧП только одна из ядовитых змей, хоть и самая крупная.

– Есть чего мне надо опасаться? Кроме волков и собак.

– Вот как раз их не бойся, – усмехнулся татарин. – Бойся басмачей. Ордынцы сожгли летом два аула к западу отсюда. Каждого десятого мужчину на кол посадили сушиться. Совсем мертвых. За то, что те налог на занятых не хотели платить и вздумали в Черного Абдуллу играть. Но соседние аулы, вместо того, чтоб смириться, начали СЧПшников резать по ночам. В степь уходить, в руинах прятаться. Вот этих бунтовщиков-бандитов и зовут басмачами. Но и это не все. Еще башибузуки шастают. Охотники за башками, которые служат нашему Курултаю, да хранит его Всевышний. Они за Орду, но не подчиняются людям с базы «Черепа». Сами по себе. Могут перестараться. Недавно глухонемого чабана убили. Вроде подумали, что не уважает их. Мычит, дразнит… Скальп сняли. Помер. Но за них потом Курултай извинился, выкуп-компенсацию общине заплатил овцами. Отморозки эти «бузуки», хуже басмачей и гораздо хуже ордынцев. Но самые скверные – это отбросы со свалок. Не дай им себя поймать. Это те бедолаги, кого в города не пускают и из деревень выгнали. Разных национальностей, многие с отклонениями. Ордынцы их приманили сюда сначала, а потом тех, кто покрепче, выбрали в хашар, а остальным дали пинка. Эти тебе работу дадут быстро. Посадят в подвал, будешь чебурек с крыса готовить. Или ноги переломают, чтоб милостыню просил. Башибузуки просто зарежут – и бисмилля – а изгои тебя самого в начинку перекрутят. Потом кто-то из урысок будет беляш есть и думать: вай, какой жесткий, тощий, невкусный барашек был.

Он опять пародировал акцент, совсем не татарский. Посмеялись.

Что такое хашар Саша уже знал и не стал переспрашивать.

Рассказал Ринат и про убыров. Но ничего нового. Мол, одержимые, которых Аллах покарал за беспутную жизнь их предков.

Младший не спросил об Уполномоченном, но Набиуллин плавно перешел к этому сам.

– Виктор-ага – славный батыр. Но его иптэш... товарищи... иногда ведут себя шаляй-валяй. Хорошо, что опричников тут нет. Говорят, они звери. Бояре его носят шапки из морских котиков, а кому морских не хватило, то из сухопутных, обычных домашних. Попробовали бы сюда сунуться. Я кошек люблю, как и пророк. Наши батыры служат и «бузуками», и в ордынском полку на базе. Но уезжать далеко от дома не хотят. А Виктор уводит свои силы на юг. Его дело, хозяин-барин. Но зачем нам какой-то Краснодар воевать, если у нас хватает своих проблем? У него, говорят, танк настоящий есть, пускай воюет.

– Как это, уводит?! – не поверил Младший, когда до него дошел смысл сказанного.

– Обыкновенно. На то она и Орда. Завоюет земли южнее, и, наверное, Калачевку оставит. На юге теплее.

– И что, война будет?

– Да какая война. Очередной рядовой поход. Разве кто-то может их остановить? Я думаю, уже все, что надо, они застолбили.

– А тут много людей, которые служат именно Уполномоченному? – фраза звучала коряво, но торговец его понял. И посмотрел с тревогой.

– Я просто спросил, – поспешил уточнить Младший. – Без всякого второго дна.

«Я не собираюсь их убивать. Просто хочу знать, кого опасаться», – подумал Сашка.

– Ну, ты смешной, – татарин явно расслабился, засмеялся. – У тебя со зрением проблемы? Могу очки продать. Тут целая их база. Но они сейчас невеселые, потому что вести из центра редко получают и никакого подкрепления. Да и басмачи их атаковали несколько раз. Поэтому твои друзья боятся высунуть нос за периметр. Остальные Орде не служат, а с ней дружат. А мы − сами по себе.

«Друзья? Мне? Эти с базы?!», – но, помня совет доктора, Младший старался держать язык за зубами и злость не показывать.

Зато за время вечерних разговоров с чайханщиком он узнал больше, чем за несколько последних месяцев.

Оказывается, караваны ходили от Уфы на восток до Орловки и до Белорецка, а на запад – очень далеко. Всех направлений Ринат даже не знал. Чуть ли не до Астрахани на юге и Питера на севере. Летом на колесах, зимой на санях. Иногда и не возвращались, но приходили другие. Но в такую даль ходить стали недавно. А вот с городами Урала связь существует давно, поэтому отношения теснее, даже если все потихоньку грызутся.

Сейчас караваны ходят с оглядкой, потому что Орда часто меняет правила. Ближайший пойдет через пару недель. Маршруты надо с ними согласовывать.

Орда присоединила город прошлым летом – силой, но без стрельбы, переговорами. Сначала радовались, но сейчас успокоились. Мало что дала, но многое забрала. Поэтому Саша сделал вывод: чужака, который идет насолить ордынцам, местные вряд ли будут специально ловить. Ни про какую награду за головы сибирских лазутчиков пока не слышали. А уж об этом охотники за головами бы знали! Есть награды за басмачей и за каннибалов, за тех, кто с мутациями. Да и вообще про чужаков с Сибири нет даже слухов.

У стражи полно других дел, в основном поборы с местных старателей и торговцев.

«Ордынских опричников, которых раньше бы назвали полицией или спецслужбами, тут нет, но есть гарнизон. То есть − солдаты. В дела города они почти не вмешиваются. Всем заправляет мэр («да хранит его Аллах» – как тут добавляют), он вроде независимый. Мэр обитает в Доме культуры (в центре укрепрайона) и звать его Марсель Габдулхаевич. А в бывшем здании мирового судьи живет мулла, он же кадий, это переводится как судья, по имени Муртаза. Они братья. При них три советника, русские. Эти двое − самые важные, они всегда друг за друга и они – вся власть в городе. У них наемники из местных, которых зовут «башибузуки» и городская стража. Но вряд ли всех вместе больше, чем полсотни.

И от них зависит больше, чем от далекой Орды и ее Уполномоченного. Саму Орду тут уважают, но без фанатизма. Если в деревнях, живущих земледелием, на СЧП чуть ли не молятся, потому что там полная безнадега, то в торговых городках есть и те, кто плюются. Хоть и тихо. В этом Уфа не отличается от Белорецка.

Свободные скотоводы тоже не любят тех, кто просто так стада забирает. И они могут уйти, в отличие от крестьян. Поэтому ордынцы непокорных кочевников ловят, а те в ответ ордынцев режут и караваны грабят.