– О, она постоянно участвует в подобных мероприятиях. А вы?

– Как правило, да. А что? Все это довольно забавно. Так почему бы не поучаствовать?

– А я вот ненавижу светские тусовки. – Я скорчила рожицу. – Огромные залы, забитые до отказа праздной публикой, бесконечные воздушные поцелуи, посылаемые друг другу, улыбки, а все для того, чтобы тебя сфотографировали и поместили твою фотку в каком-нибудь глянцевом журнале.

– Нет, Тигги, здесь вы не правы. – Зед поднял руку. – Да и нельзя мазать всех одной краской.

– Наверное, это исключительно мое видение. В любом случае, у меня такое ощущение, что Электра, несмотря на то что она у нас самая младшая, уже выхолощена до предела своим пустым и бесцельным существованием. А виной всему, полагаю, тот гламурный мир, в котором она постоянно вращается.

– Может, виноват не столько сам мир, сколько те люди, с которыми она общается, – предположил Зед.

– Как бы то ни было, а лично для меня жизнь здесь – это и есть мой мир на сегодняшний день. Он для меня главнее тех людей, с которыми можно общаться где-то в другом месте.

– Что ж, у каждого все складывается по-своему. Вы вот говорите, что терпеть не можете всякие светские тусовки, а я, к примеру, никак не могу привыкнуть к той изоляции, в которой очутился здесь. Понимаю, терпения у меня маловато. Но жить в таком затворничестве под силу, пожалуй, лишь святому. Ну а мне далеко до святости. Скорее уж, наоборот… В любом случае, Киннаирд – это бесконечная череда неудобств: плохой доступ к Интернету, многие километры до ближайшего городка, полное отсутствие светской жизни, никаких человеческих контактов, в принципе. Только с вами, Тигги, чему я страшно рад. Потому что мне очень нравится ваше общество.

– Спасибо. Но вас послушать, так Киннаирд – это настоящее божье испытание, ниспосланное вам свыше. Думаю, однако, вы преувеличиваете и в глубине души так не считаете. Киннаирд-лодж – красивый дворец, и здесь даже Интернет имеется, пусть и не круглосуточный.

– Вы, конечно же, правы, – охотно согласился со мной Зед. – А я просто испорченный сноб. Но расскажите же мне о своем отце. Майя всегда говорила о нем с такой любовью.

– К сожалению, в минувшем году он умер. В июне. Да, мы все обожали его. Уход папы – огромная потеря для каждой из нас. – Но тут я оборвала себя, не став далее распространяться о своих переживаниях. В конце концов, не буду же я признаваться Зеду в том, что у меня до сих пор такое чувство, будто папа жив. Едва ли Зед способен понять такие тонкие духовные материи.

– Примите мои соболезнования, Тигги. Между прочим, мой отец тоже умер сравнительно недавно, – негромко обронил Зед. – У него был диагностирован рак, но отец, за всю свою жизнь не проболевший и дня, вскоре после того, как ему озвучили окончательный диагноз, вышел на своей яхте в открытое море и там покончил жизнь самоубийством.

– Ох боже мой, какое горе, Зед! Мне очень жаль.

– Наверное, он посчитал, что так будет лучше для всех. К тому же отец был уже очень старым человеком, за девяносто… Прожил хорошую жизнь. До самых последних дней работал в своем кабинете в Нью-Йорке.

– А что у него был за бизнес?

– Компания «Лайтнинг Коммьюникейшнс». Сейчас ее унаследовал я. Я работал у отца много лет, полагал, что получил хорошую подготовку для самостоятельного ведения дел. Но на практике все оказалось не так просто. Это как в бейсболе. Никогда не знаешь, когда противник окажется у твоих ворот.

– А как звали вашего отца?

– Криг, а фамилия наша – Эсзу. Вполне возможно, вы о нем слышали. Его фотографии постоянно мелькали в газетах, то он участвует в каком-то светском мероприятии, то озвучивает свое мнение с экрана телевизора. Он был очень колоритной личностью, мой отец, вне всякого сомнения. К тому же большой жизнелюб. А чем занимался ваш отец?

– Если честно, то толком и не знаю. Когда мы были детьми, он постоянно отсутствовал, колесил по всему свету, но в свои дела предпочитал нас не посвящать. Он говорил, что когда находится в Атлантисе – это наш фамильный дом в Женеве, – то всецело принадлежит только нам.

– А вот мой отец притащил меня в свой кабинет, когда я был еще совсем маленьким ребенком. Так, во всяком случае, рассказывала мне мама. С тех самых пор я так и торчу там, практически безвылазно. – Зед невесело усмехнулся. – Особенно в последние месяцы. Столько всего пришлось разгребать.

– Могу себе представить. А ваша мама жива?

– К сожалению, тоже нет, хотя она была лет на тридцать моложе моего отца. Он всегда называл ее «моя девочка-жена». Они развелись, когда я был подростком. Потом долго и шумно судились, решая, с кем я буду жить. Разумеется, эту битву выиграл папа. Он вообще всегда выходил победителем из любых схваток. Правда, я до сих пор так и не пойму, зачем я ему был нужен, коль скоро все его воспитание свелось лишь к одному: он тотчас же отправил меня в закрытую частную школу. Мама погибла в результате несчастного случая, катаясь на лыжах. Ей было тогда едва за сорок. Трагическая смерть, по-иному и не скажешь. Простите меня, Тигги, что-то я сегодня разболтался, гружу вас своими невеселыми воспоминаниями. Хотя я очень благодарен за то, что вы меня выслушали. – Он накрыл мою руку своей ладонью. – И за ужин тоже большое спасибо. К моему удивлению, карри оказался превосходным. Даже не ожидал.

– Тогда приглашаю вас ко мне трапезничать. Я люблю готовить. Помню, ребенком я часами просиживала на кухне, наблюдала за тем, как работает наша экономка Клавдия. Кстати, именно она научила меня готовить много вкусных вегетарианских блюд.

– Так говорите, ваша экономка? – улыбнулся Зед, а я подумала, что опять меня повело не в ту сторону.

– Пожалуйста, Зед, оставим эту тему на потом, для другого раза, – попросила я.

– Давайте оставим. – Он подался в мою сторону. – О какой работе вы мечтаете, Тигги?

– Мне всегда хотелось поехать в Африку, работать там с крупными животными.

– В качестве кого?

– Главным образом, чтобы защищать этих животных и сохранять их для дикой природы. Собственно, это моя специализация. Я защищалась в университете именно по охране дикой природы. Хотя сравнительно недавно я поняла, что мне нравится и обычный ежедневный уход за животными.

– Вы имеете в виду то, чем занимают ветврачи?

– Да, наверное, так.

– Как с моей колокольни, так проблема охраны диких животных представляется мне более интересной, гораздо более сексуальной, что ли.

– Вот как раз сексуальность меня совсем не интересует, Зед. Все, что меня интересует, так это как с максимальной пользой для дела распорядиться своими знаниями и своей квалификацией.

Я поднялась со своего места и принялась собирать посуду со стола.

– Но при этом сами вы чертовски сексуальны, – возразил Зед. Он тоже поднялся из-за стола и поплелся вслед за мной на кухню. Внезапно выхватил тарелки из моих рук, поставил их на стол, потом развернул меня к себе и заключил в объятия. – Можно мне поцеловать вас?