— Возможно, мне не стоит так уж доверять тебе, Первый, — шепнул Марк, и тут же подумал, что, возможно, ему вовсе не стоило бы говорить это вслух.

— Идём, — решительно поднялся он, взяв мальчишку за руку. Рато повиновался, но, встав, ссутулился, явно с непривычки ходить прямо. Воин покачал головой. — Не пойдёт, брат. Тут дворец — не богадельня. Учись ходить, как ходят люди.

И мальчишка снова понял, выпрямился неловко, сделал пару шагов по кабинету, остановился, глядя вопросительно.

— Так, — подтвердил Марк, чувствуя, как волосы дыбом встают на руках и затылке.

Он скоро провёл его дворцовыми лабиринтами, выбирая самые глухие закоулки, — гвардейцы у приёмных покоев и так уже провожали его чересчур недоумёнными взглядами.

Мальчишке не нашлось бы места на кухне. Марк был готов биться об заклад — повара не понаслышке знают маленького уличного воришку. Казармы годились ещё меньше — причуды главнокомандующего и без того были у всех на устах, а капралы обсуждали лишь «этого неуклюжего ротозея из разбойников», а вот конюшня… конюшня подходила как нельзя лучше.

Мальчишка-грум, внучатый племянник старого конюха Гната, обрадовался Крысенышу. Слишком юный, чтобы держать себя на равных с прочими парнями, он тосковал на хлопотной работе, где лошади оставались единственными благодарными собеседниками и поверенными.

— Научу, — обрадованно тараторил Иванко, — разговаривать научу, даже читать. А хотите счёту?!

— Учи-учи, — отмахивался Марк, глядя, как без всякой опаски вертится меж копыт Рато и лошади мягкими губами тянутся к бритой макушке. — Дядьке скажи, пусть тебя без нужды не дёргает, вот она теперь — твоя основная обязанность.

Он повернулся, чтобы уйти, но был пойман за руку:

— Генералиссимус…

По тому, как дышал мальчик, как краска заливала его уши и шею, воин угадал серьёзное дело и обернулся, поднял подбородок ещё не решившегося на откровенность юнца, заставляя того смотреть прямо. Это подействовало.

— Марк, — повторил мальчишка уже более решительно, — нынче утром во дворец прибыла ведьма, а с ней охрана… охранница, — поправил он себя.

Марк ждал, догадываясь уже, о чём хочет сказать подросток.

— Вам не докладывали, должно быть, — он снова сбился с официального тона, — да никто и не знает, наверное, но целый час она провела где-то во дворце без всякого разрешения и присмотра.

— Она? — переспросил Марк, чтоб не выдать свою осведомлённость.

— Ну, то есть не ведьма! Её ктран!

— Ты ведь, верно, подумал, что, раз ктраны живут почти на границе…

— Ну, да, — грум покраснел ещё мучительней.

— Ты молодец, — похвалил Марк, — никогда не стоит доверять незнакомым людям. Что же касается ктранов — они чтут договор. Я нынче сам отправил её домой, дав в сопровождение двух гвардейцев, — добавил он, чтоб окончательно успокоить парнишку, и был прав. Улыбка, сверкнувшая на его загорелом лице, показывала, что старый дед Гнат, видно, не раз рассказывал о былых приграничных стычках и о той великой услуге, которую столетиями ктраны оказывали Далиону.

Этот эпизод, однако, напомнил воину о других незавершённых делах, и скоро грум подвёл к нему осёдланного жеребца. Крысеныш насторожился было, вскочив по своему обыкновению на калитку стойла, но воин велел ему оставаться в конюшнях, и тот послушался.

Солнце с ясного небосклона жарило вовсю. Хотелось бы верить, что именно поэтому я так взмок под стёганой кожанкой. Волосы под шлемом липли ко лбу, щекотали шею, я пожалел вдруг, что не обрезал своей шевелюры.

— Алан, — я кинул пробный камень.

— Идём, — он развернулся, направившись к засыпанной белым песком площадке для поединков. — Думаю, начнём с простого гвардейского клинка. Времени не так уж много, я должен научить тебя хоть чему-то.

Я не поверил этому спокойному, деловому тону. Я уже достаточно знал своего случайного напарника, чтобы понимать: он, может, и не убьёт меня… но наверняка покалечит.

— Алан, не сходи с ума, — мне всё же пришлось пойти за ним, просто чтобы не орать через весь плац. Идея с признанием, позволившим бы взять в свои руки хоть какую-то инициативу, уже не казалась мне столь удачной.

— Боишься? — бросил он через плечо со злой усмешкой.

— Алан! — Я встал, решив, что не позволю больше вертеть собой всем и каждому. Что-то в моём тоне заставило его остановиться. — Ты можешь убить меня прямо здесь или покалечить так, чтоб я не смог больше жить и радоваться жизни. — Он ждал продолжения, щурясь на бьющее прямо в лицо солнце. Я подавил желание скрестить руки на груди, но заткнул большие пальцы за ремень перевязи и медленно пошёл к нему навстречу, — Алан, когда короля зарежут в его покоях, — он дёрнул уголком рта, и я продолжил с нажимом, не дав ему перебить, — а это непременно случится в первую же ночь празднеств, будет уже всё равно, кого именно провозгласят сводным братом Ллерия и посадят на трон править. Ты поручишься, что я не сын Августа, зачатый тридцать лет назад на границах Пустошей? Выйдешь перед смятенной толпой, которой так же, как тебе, нужен король?

Теперь мы смотрели глаза в глаза друг другу, и я, наконец, увидел в его взгляде понимание.

— Ты… Ты-то как ввязался в это?.. Кто? — Его ярость вспыхнула с новой силой. — Кто посмел? Вадимир? Марк?!

— Не Марк! — поспешил я пресечь подозрение. Я ни разу не слышал, чтобы хоть кто-нибудь из заговорщиков упоминал его имя, хотя до сих пор не мог понять, какие виды имел на меня главнокомандующий. Предательство далось нелегко. — Вадимир… и прочие.

— Кто? — Его голос был тих и не оставлял сомнений в последующих действиях.

— Алан! Алан, остынь! — Я до смерти боялся, что вот сейчас он сграбастает меня за ворот и начнёт тормошить как Тузик грелку. — Думай, дубина! Думай! — Я рявкнул на него так, что он отшатнулся. — Ну, назову я тебе десяток имён. Что? Дальше что?!

— Пытать, — ответил он.

Меня замутило.

— Алан, так нельзя. — Я отмёл сиюминутный порыв объяснить, почему нельзя, поспешил продолжить: — Нельзя. Разве армия довольна королём? Тихо, — прикрикнул я, видя, как он вновь начинает закипать, — тихо, дай сказать. Ну, побежал ты к кому надо… к Марку тому же, например. Ну, пойдёт он на доклад Ллерию, заложит всех с потрохами, — он снова поморщился, но не стал перебивать, — ты думаешь, король останется благодарен?

— Разве нет? — простодушно удивился младший сын провинциального барона.

— Нет! — снова рявкнул я. Меня начало бесить это детское простодушие. — Нет. Помяни моё слово, вы же ещё виноваты и выйдете. Смотри, — я обнял его за плечи, увлекая за собой. Шевеление извилин зудом передалось на ноги. Он пошёл послушно, как телёнок, заглядывая мне в рот. — Марк был главнокомандующим ещё при Августе, при королеве-покойнице. Короли умирают, генералиссимус остаётся. Меня ничуть не удивляет та неприязнь, что Ллерий испытывает к армии. — Кажется, все мои слова были для Алана настоящим откровением. — Не знаю, о чём себе думает главнокомандующий, но именно он — источник всех ваших бед. Ей-богу, ему бы следовало уйти на покой, после стольких-то лет службы… — Неожиданная мысль заставила меня замереть на полушаге. Прослужив в Далионе более полувека, Марк вовсе не был стар.