звук. Сейчас он действительно подсел ближе.

– Ребята, а вы когда-нибудь встречались с Эвером? – спросил Тэмма.

– С младшим братом Квена? Нет, – ответил Хану. – Не имел чести.

– Тогда предупреждаю. Ему нравится всех «нюфать».

– Мне тоже, – довольно вздохнул Плум, уткнувшись в затылок Тэммы.

Тэмме стало любопытно, что ищет его одноклассник.

– Ты чувствуешь запах страха?

– Сейчас нет, – отозвался Плум, и его настроение пролилось еще одним золотым водопадом. – У тебя все отлично.

Могут ли волки уловить запах души так же, как он различает цвета и чувства? Если так, то он надеялся, что волкам приятно его присутствие.

Страх исчез, и его охватила приятная усталость. Тэмма чувствовал себя в безопасности, ему было тепло, и он нравился. Кажется, даже немного был нужен. Небольшая, незначительная часть… но все же часть. Направив мысли внутрь себя, Тэмма снова ощутил прилив счастья Плума и попытался ответить на него благодарностью и любовью.

Плум издал еще один тихий звук.

Он изумлен?

Тэмма понял, что чем-то удивил своего друга, и почувствовал нарастающую в том неуверенность. Желая его успокоить, Тэмма поискал, как лучше выразить свое отношение добродушному волку. Но все его мысли расплывались.

Чьи-то пальцы забарабанили по его груди.

– Что это было, незапечатанный мальчик? – спросил Лапис.

Тэмма немного встряхнулся и с трудом пробормотал:

– Что?

– Ты хоть сам-то понимаешь, что только что сделал?

– Извини, я вообще-то спал.

– Можно мне? – спросил дракон.

– Мм?

– Моя очередь, таинственная искорка, – сказал Лапис. – Я хочу, чтобы ты показал мне то, что ты показывал Плуму.

– Это безопасно? – спросил Тэмма. Он на ощупь нашел один из тяжелых каменных браслетов на запястье дракона. – Я думал, они нужны для того, чтобы держать наблюдателей на безопасном расстоянии.

В низкой трели Лаписа прорезалось нетерпение:

– Ты не наблюдатель.

– Я просто не зарегистрирован, – возразил Тэмма. – И, что еще важнее, я не хочу причинить тебе боль.

– Тогда мне нечего бояться.

Трое волков торопливо переговорили между собой по-английски, после чего Хану осторожно произнес:

– Честно говоря, Тэмма, лорд Моссберн представляет для тебя большую опасность, чем ты для него. Я боюсь предполагать, что может случиться, если твое слабенькое мерцание погаснет.

Лапис нахмурился:

– Не могу отрицать, что в прошлом допускал излишества, но я никогда не причинил вреда ни одной душе.

– А что значит быть сломленным? – осторожно спросил Тэмма.

– Он раб привычки, вроде наркомана, – предположил Юта.

– С тобой плохо обращались? – В голосе Плума сквозило сочувствие.

Дракон захихикал, негромко и нервозно.

– Кому нужны грустные истории? Уж лучше углубиться в исследование находящейся среди нас загадки. Что скажешь, незапечатанный мальчик? Можешь ли ты доверять такой израненной и испорченной душе, как моя?

– Конечно. Если это не причинит вам вреда.

– Наше доверие взаимно, как и согласие, – произнес Лапис. – А теперь покажи мне то, что ты показал Плуму.

Тэмма кивнул, хотя понятия не имел, что надо делать. Он вообще не был уверен, что действительно что-то сделал. Но, возможно, если он попробует начать так же, как с Плумом, то Лапис получит какой-то ключ к разгадке источника его… мерцания. Поэтому он закрыл глаза и обратил свое внимание внутрь себя, в поисках хрупкой синевы, которая отличала дракона.

Лапис замер неподвижно, но что-то было неправильно. К нему потянулся Плум, нашел его руку, приветствовал их связь.

– Взаимное доверие, – пробормотал Тэмма.

Лапис не двинулся с места.

– Лорд Моссберн. Лапис… – Тэмма не знал, как еще спросить. – Вы боитесь меня?

– Нелепость. – Но дракон съежился еще сильнее. – Боюсь, вдруг ты покажешь, что я ошибаюсь.

Тэмма представления не имел, о чем это он толкует.

– Что произойдет, если вы окажетесь правы?

– Чудо.

– Я не понимаю, чего вы от меня ждете, – сказал мальчик, коснувшись плеча дракона, а затем притянув его ближе. – Но я постараюсь.

Лапис нащупал его руку, сжал его пальцы и заговорил более оптимистичным тоном:

– Я часто бываю прав.

Тэмма рассмеялся. Там, на крыше, его тянуло к Лапису больше, чем к Хану, но тогда он был не в состоянии даже задать себе вопрос, почему было так. Теперь он вспомнил и оценил свой порыв. Что это было – инстинкт? Неужели какая-то таинственная часть его души решила, что в жизни ему нужно нечто большее, чем собака и обезьяна?

Улыбнувшись, он спросил:

– А кланы фазанов есть?

Хану удивился:

– Конечно есть. А что?

– Неважно. – Тэмма перенаправил свои блуждающие мысли. Лапис… дружелюбный, заинтересованный, любопытный… но отстраненный. Хармониус – вот кто бросил вызов одиночеству Тэммы и изгнал его. Разве вожак стаи Стармарк не сделал то же самое и для Лаписа?

По крайней мере пытался, но, должно быть, этого было недостаточно. Так что же нужно Лапису? И в момент ошеломляющей ясности Тэмма сумел увидеть вещи под другим углом. У него не было никакого права так высоко себя ценить, но все же он был уверен в своей правоте. Его тянуло к Лапису, потому что дракон в нем нуждался. Отчаянно.

Поэтому под успокаивающее, тихое пение Юты и ободряющее бормотание Плума Тэмма неуловимым и неосязаемым образом потянулся к Лапису и был встречен на полпути. Это было доверие, и он постарался ответить взаимностью. Не на словах, а на ощущениях. Примерно как принять позу помощи или протянуть открытую ладонь.

Лапис издал странный звук – как будто икнул.

Хану одной рукой приобнял их обоих, напевая глубоким грудным голосом.

А Тэмма по шажочку нащупывал способы удержать Лаписа рядом. Омытый его синевой, он изо всех сил старался согреть то, что было холодным, смягчить то, что было жестким и ломким, залечить каждую трещину и разрыв. Душа дракона шептала ему о тоске и о благоговении. Здесь была преданность и был надлом, были колебания и надежда. Тэмма находил клочья и придавал им форму, смягчая горе и укрепляя остававшуюся храбрость.

Дракон на выдохе издал вибрирующий звук, пронизавший Тэмму насквозь, как свежий ветер, когда он дует на угли и зажигает новое пламя.

– Он его приручает? – поинтересовался Юта.

– Кто кого приручает? – прошептал Плум. – Я не могу понять.

Хану осторожно спросил:

– Это приручение или уход? Потому что мне кажется, что они оба в выигрыше.

– Разве это так уж важно? Кажется, это идет им обоим на пользу, – пожал плечами Юта.

– Конечно, это важно, – сказал Плум, чью сияющую радость Тэмма видел где-то на периферии зрения. – Хватит болтать, тише. Я не хочу пропустить чудо.

* * *

Тэмма проснулся от страха, как от толчка.

– Тсс, тихо, тихо, – успокоил Хану. – Это же мы, помнишь?

Но тревога Тэммы нарастала.

За дверью раздавались тихие голоса:

– …Только личные обереги, должно быть, тебя и спасли. К счастью. Она не из тех, кто любит деликатное обхождение.

– Как там исландский бродяга?

– Сам у него спросишь. Хармониус хочет, чтобы все вернулись в имение.

Тэмма обернулся, чтобы посмотреть, кто пришел. Лапис и Юта, стоя в дверях, разговаривали с вновь прибывшим. Вглядевшись, Тэмма почувствовал себя глупо. Лорд Меттлбрайт, один из Пятерых, смотрел на него так скептически, что Тэмма опустил взгляд.

– Скверный сон? – покровительственным тоном спросил лис.

Хану встал на защиту:

– Вы его испугали. Полегче, не надо давить.

– Лисица, – сказал Тэмма, тяжело сглотнув. – Я раньше никогда не встречал лисиц.