веревку, пока ее руки не освободились.

Ее взгляд, пустой и потерянный, никогда не отрывался от моего.

Мои мысли потемнели, вызывая в воображении образы того, что этот кусок дерьма мог сделать, чтобы так быстро украсть ее свет. Я не знал, каково это — хотеть кого-то убить, но прямо сейчас это желание захлестнуло меня с такой силой, что перед глазами появились черные пятна.

Мои слова ощущались как наждачная бумага в горле.

— Ты ранена?

Она моргнула и медленно покачала головой.

— Я сейчас подниму, хорошо?

— Он вернется, — от ее призрачного голоса у меня по спине пробежали мурашки. — Он всегда возвращается.

Яд разъедал мою грудь, и я осторожно просунул руки под нее, прижимая ее тело к себе.

— Да, хорошо. Я тоже, — она наклонилась ко мне, ее голова легла мне на грудь, а глаза закрылись. — И ты тоже, — прошептал я в ее волосы.

Я крепко сжал ее, когда встал. Только когда я выпрямился, я почувствовал это — липкое, влажное, под моими пальцами. Слегка поворачивая ее, я поднял руку, чтобы показать тыльную сторону ее предплечья, где разорвана рубашка. Кровь размазана по ее коже, почти скрывая рваные порезы под ней. Мои вены кипела, дыхание неровное, когда зазубренные буквы обрели форму.

П-Р-О-Д-А-Н-О.

Пол скрипнул, тень потянулась по ковру. Что-то яростное загремело внутри меня, и я медленно поднял взгляд. В дверях стоял Пол. Позади него открылась дверь квартиры напротив гостиной. Исчезла вымученная улыбка, которая была на нем на вечеринке по случаю годовщины. Он посмотрел на Еву, его лицо раскраснелось от неудовольствия, дешевая рубашка прилипла к коже от пота.

Он среднего роста, но мягкий и намного меньше меня. Мой взгляд задержался на ужасном шраме, узловатом сбоку на его шее, злые белые линии, пришитые к участкам красной кожи. Серебряный отблеск привлек мое внимание к его руке.

Костяшки его пальцев побелели вокруг кухонного ножа, уже отмеченного красным, и я крепче сжал Еву — ее глаза все еще закрыты, дыхание медленное и спокойное, в отличие от моего.

Напряжение сковало мои мышцы.

— Я бы дважды подумал, прежде чем подошел ближе, — тихо предупредил я.

Губы презрительно скривились, когда он рассматривал то, как я ее держал.

— Ты действительно соответствуешь роли старшего брата-защитника, не так ли? — сарказм сочился из этих слов.

Его глаза, устремленные на Еву, полны смерти. Он не хотел ее пугать. Он хотел убить ее.

Я сделал уверенный шаг назад, надеясь безопасно уложить ее на кровать, чтобы освободить руки, но времени нет. Пол бросился к нам — к Еве. Мой пульс грохотал в ушах. Он отвел руку назад, удерживая нож. Я развернулся за полсекунды до того, как лезвие вонзилось мне в спину. В ушах звенело, волна головокружения захлестнула меня. Моя челюсть сжалась, когда всплеск адреналина смешался с болью, и я отбросил локоть назад.

Я услышал хруст, проклятие.

Глаза Евы распахнулись, дыхание участилось.

Я развернулся и пинком отбросил упавшее оружие подальше от себя. Он прижал руку к своему носу, когда я врезался в него головой. Мое зрение временно затуманилось, но я намного крупнее его. Он отшатнулся назад, упал на колени.

Ева смотрела на него, сглотнула и сжала мою рубашку.

— Он… Он здесь…

Морщась, я осторожно опустил ее на матрас.

— Ева, — я тяжело дышал. — Посмотри на меня.

Она посмотрела.

— Что бы ни случилось, мне нужно, чтобы ты оставалась здесь.

Отчаяние напрягло мой голос, я хотел, чтобы она послушалась. Была эгоисткой, не беспокоиться ни о чем, кроме собственной безопасности. Но она не ответила, и у меня нет времени ждать ее подтверждения.

Я обернулся как раз в тот момент, когда Пол нанес удар мне в живот.

Ева

Шлюха.

Пизда.

Я смотрела на сцену, разворачивающуюся передо мной, но она выглядела странно. Такая далекая. Словно толстый лист стекла отделял меня от Истона и монстра. Кулак Истона врезался в уже окровавленное лицо монстра, отбрасывая его к стене. Движение запечатлено под водой, размыто в замедленной съемке.

Ты заслуживаешь того, чтобы гнить, гнить, гнить, как и твоя мать.

Тяжесть его руки, холодной и грубой, все еще оставалась на моей щеке, прижимая мой нос к матрасу. Ощущение его ног, сомкнутых вокруг моей спины, удерживающих меня на животе, пока он резал, кромсал, терроризировал. Его слова не утихали; они сверлили мои уши, царапали мою душу, и я хотела оказаться под водой вместе с ними, чтобы это прекратилось.

Дочь шлюхи.

Ты принадлежишь мне. Помнишь?

У меня болела грудь. Я хотела бы утонуть в оцепенении. Я хотела исчезнуть.

Тебя продали, сука.

Ты моя, моя, моя…

При этом слове другой голос будоражил мое сознание. Он низкий, нежный, успокаивающей лаской обволакивал мое сердце.

— Если ты моя… Это значит, что я тоже твой.

Я вдохнула… Выдохнула.

Перед глазами расплывалось красное, и меня накрыло облако замешательства. Я наклонила голову, пытаясь разобраться в хаотичной картине. Я знала, что на его лице кровь, но передо мной спина Истона. Я не должна видеть красного на спине Истона. Но я видела. Так много красного… Просачивалось сквозь его рубашку.

Ты испорченный товар, малышка, — слова пытались затащить меня обратно в кошмар.

Неполноценная, неполноценная, неполноценная…

Почему у Истона шла кровь?

— Я помню ту ночь, когда впервые увидел тебя. Ты была несокрушима.

Мои легкие сжались.

Несокрушима.

Несокрушима.

Несокрушима.

Кулак с волосатыми костяшками столкнулся с животом, так много красного, что Истон согнулся пополам. Он отшатнулся назад, натыкаясь на матрас, прежде чем медленно выпрямился. Монстр приблизился к нему, и я увидела, как Истон заколебался. Его поза нетвердая, походка шаткая.

Ты никто, ничто, ничтожество…

— Ты самое потрясающее создание, которое я когда-либо видел.

Мое сердце стучало у меня в ушах. Глаза защипало от печали и замешательства.

Истон…

Мой взгляд скользнул к ковру, где солнечные лучи как раз подчеркивали упавший нож. Он отливал серебром под красным, так много красного. Я протянула руку, чтобы коснуться зазубренных краев, врезавшихся в мою кожу.

П-Р-О-Д-А-Н-О.

Снова и снова он повторял это слово, вырезая его. Боль от раны — ничто по сравнению с вечным звучанием его голоса, врезающимся в мой мозг, и я задалась вопросом, что из этого было более постоянным.

— И все это ради нее? — выплюнул он, возвращая мой взгляд к ним. — Поверь мне, она, черт возьми, того не стоит.

Глаза Истона такие темные, такие смертоносные, что я с трудом узнавала его. Он выбил ноги монстра из-под себя и схватил