Жуковскую-Шатуновскую привлечь в качестве обвиняемой по ст. ст. 17 и 58—6 УК, мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей в Бутырской тюрьме.

Уполномоч. Доронкин

Настоящее постановление мне объявлено 7 декабря 1938 г.

Подпись обвиняемого.

Ну прямо не логически выстроенное постановление, а какая-то замысловатая головоломка. Во-первых, содержание под стражей назначено почти через месяц после того, как Лену посадили в Бутырки. Мало этого, указанное назначение, как представляется, не имеет законной силы еще два с лишним месяца — вплоть до того дня, как оно было утверждено, иначе «Утверждаю» вообще лишено смысла. Наконец, при самой буйной фантазии из цитированного протокола допроса невозможно усмотреть даже намека на то, что Е.Г. «достаточно изобличается (!)» в сокрытии контрреволюционной и шпионской деятельности мужа.

Показания 13 января 1939 г.

ВОПРОС: Как часто Вашу квартиру посещали Шапиро и Цесарский?

ОТВЕТ: Шапиро и Цесарский были по два раза на даче (Томилино) с женами.

— Кто из работников НКВД посещали Вашу квартиру в Москве?

— Из сотрудников НКВД в Москве нашу квартиру никто не посещал за исключением некоторых сотрудников, с бумагами, когда муж был болен.

— Чью квартиру из сотрудников НКВД в Москве Вы посещали?

— Из сотрудников НКВД в Москве мы никого не посещали, были заняты работой.

ВОПРОС: Какие у Вас были взаимоотношения со своим мужем Жуковским?

ОТВЕТ: Взаимоотношения у меня с мужем Жуковским были хорошие.

— Что Вы знаете о контр-революционной работе своего мужа?

— О контрреволюционной работе своего мужа я абсолютно ничего не знаю.

ВОПРОС: Нам известно, что Вы являетесь соучастницей контр-революционной деятельности своего мужа?

ОТВЕТ: Я не могла предполагать, что мой муж занимается контр-революционной работой и ни какого участия не принимала.

— На протяжении восьми летней совместной жизни Вы не могли не знать о к-p деятельности своего мужа. Следствие предлагает прекратить запирательство и дать исчерпывающий ответ по этому вопросу?

— Я ни о какой к-p. деятельности своего мужа — Жуковского не знала и не могла предполагать, считала его преданным и честным человеком.

ВОПРОС: Расскажите о Ваших близких знакомых в Берлине?

ОТВЕТ: В берлине я дружила с Файнштейн Антониной она работала в Советских учреждениях.

ВОПРОС: Кто из работников торгпредства посещал Вашу квартиру?

ОТВЕТ: К нам на квартиру приходили на день рождения — Фридрихсон с женой и Файнштейн с женой, один раз была Русина Зоя.

Допросил следователь Масленкин.

Из Протокола допроса от 22 февраля 1939 г.

ВОПРОС: Что Вы знаете о Шатуновском Евгении Евгеньевиче?

ОТВЕТ: Шатуновский Евгений — это мой двоюродный брат, он временно жил у нас на квартире. Могу обрисовать его только с хорошей стороны. Очень способный литератор.

(Добавлю, что Е. Шатуновскому принадлежат слова часто исполнявшейся песни «Моя страна, страна такая…», музыка которой написана композитором Юрием Милютиным. Женя действительно занимал место члена семьи, а незадолго до трагических событий даже привел в дом свою новую молодую жену.)

Знатная доносчица в работе

Обращаясь к следующим протоколам, сообщим предварительно, что в камере, куда поместили Лену, содержались еще три женщины — С.Д. Лаврентьева, Ю.Н. Туполева (жена знаменитого авиаконструктора) и О.А. Зайончковская-Попова. Для нас сейчас особенно интересна последняя. Из протокола допроса узнаем о ней: 1892 г. р., ур. г. Ленинград. Гр. СССР, русская, до ареста без определенных занятий. В свою очередь, Лена в одном из заявлений-жалоб говорит о сокамернице, как о старой дворянке, жене убитого белого офицера и дочери царского генерала, обвинявшейся в шпионаже.

Интригу составляет тот факт, что эта дама была доносчицей, стукачкой, о чем сегодня достаточно известно, но тогда это знал гораздо меньший круг людей, и уж во всяком случае не Лена. За что и — без вины виноватая — поплатилась.

(Более подробная информация о Зайончковской-Поповой содержится в книге историка Б. Соколова36, который, правда, не упоминает вторую фамилию «героини», а также, мимоходом, называет ее Татьяной Андреевной, тогда как в приводимом далее протоколе допроса говорится об Ольге Андреевне. (См. также38.)

Ее отец — генерал-лейтенант царской армии, профессор Военной Академии РККА военный историк А.М. Зайончковс-кий. Агент ВЧК с 1921 г. К этому «хобби» он привлек и свою дочь. Еще в двадцатые годы снискавшая доверие «органов» Зайончковская «разрабатывала» Тухачевского, т. е. добывала на него фальсифицированный компромат, который ОГПУ накапливало, так сказать, впрок. И уже в 1934 году «вездесущая Зайончковская… информировала о будто бы существующем заговоре военных, планирующих покушение на Сталина». Агентурная дама «Даже в хрущевскую оттепель… как и другие сексоты, не понесла наказания за доносы»).

Итак,

Протокол допроса

обвиняемой Зайончковской-Поповой

Ольги Андреевны от 4 апреля 1939 года Допрос начат в 24 ч. 00 Допрос окончен в 3 ч. 30 м.

(Видим, что собеседование велось ночью. Возможно, именно в связи с этим стилем не привилось нововведение — указывать время допроса. Действительно, ведь ночной вызов к следователю сам по себе напоминает пытку, тем более, когда речь идет