годы революции. Когда на это представление последовал ответ министерства в духе прежнего циркуляра, оппозиционный магистрат послал второе представление в еще более решительном тоне (14 апреля): «Идея камеркнехтства совершенно исчезла из народного сознания, и никогда не удастся возродить ее возобновлением гнета над евреями... Невозможно низвести евреев на ту ступень, на которой они стояли сто лет назад, после того как они связали себя с государственными учреждениями, с наукою и искусством, после того как из их среды вышли люди, делающие честь своему отечеству, люди, имена которых останутся незабвенными до тех пор, пока будет держаться современная культура». Но и это напоминание о народе Мендельсонов и Риссеров, Гейне и Берне не тронуло рыцарей реакции. Мекленбургские правители действовали вопреки правосознанию лучшей части немецкого общества.

Эпидемия реакции проникла даже в те государства Германии, которые еще в домартовскую эпоху принадлежали к «либеральной» группе (§9). В Кургессене, где евреи были эмансипированы еще в 1833 г., правительство навязало народу «временную конституцию» (1852), по которой пользование политическими правами обусловливалось принадлежностью подданного к христианскому исповеданию. В Бадене, наряду с принципом равноправия в конституции, сохранился старый закон, по которому в известных городах еврей не мог селиться без разрешения местного магистрата, которое обыкновенно не давалось. Еще в 1861 г. магистрат города Баден-Баден отказался принять даже барона Ротшильда в число своих граждан, вопреки согласию правительства.

§ 36. Новые веяния, объединение Германии и торжество эмансипации

В начале 60-х годов в политической жизни Германии появились признаки перелома. Энергия контрреволюции исчерпалась, а либерализм успел оправиться от нанесенных ему ударов. Чувствовалось, что народы еще не побеждены и что правителям придется уплатить по векселям 1848 года. В Пруссии произошла перемена престола. Вследствие душевной болезни короля Фридриха-Вильгельма IV брат его Вильгельм I сделался регентом (1858) и затем королем (1861). Правитель-солдат, враг либеральных идей, Вильгельм был, однако, далек и от клерикальной романтики своего предшественника; не любя конституции, он мирился с нею, как со свершившимся фактом. Замена черного министерства Мантейфеля более конституционным и победа либералов на выборах в ландтаг предвещали смягчение реакции. В новой палате 1859 года оказались два депутата-еврея. Этой переменой настроения воспользовались еврейские общественные деятели для возобновления борьбы за право. Филиппсон снова организовал петиционный поход: в 1859 г. поступили от еврейских общин в палату депутатов 226 петиций об осуществлении равноправия. Одну петицию прислал, от имени евреев Вестфальской провинции, главный раввин Авраам Зутро из Мюнстера: в ней требовалось допущение евреев на государственную службу, согласно конституции.

Обсуждению вестфальской петиции были посвящены два бурных заседания прусской палаты депутатов (25—26 апреля 1860 г.). Петиционная комиссия предложила палате передать петицию министерству «для принятия к сведению». Либералы поддержали предложение комиссии и потребовали от правительства объяснений по поводу недопущения евреев на государственные должности. Министр юстиции Симоне оправдывался тем, что еврей-судья не может при­водить христианина к присяге «во имя Иисуса Христа»; он сообщил, что из 70-80 еврейских кандидатов на судебные должности он на­шел возможным допустить четырех в сословие адвокатов, а семеро приняли христианство, так что число «аспирантов» постепенно со­кращается. С злой иронией ответил министру депутат Финке: «До сих пор я думал, что крещение смывает только первородный грех, а не национальность; а между тем факты говорят, что стоит прусско­му еврею креститься, чтобы немедленно сделаться полноправным пруссаком. Значит, не в национальности тут дело». Министр духов­ных дел Бетман-Гольвег доказывал, что все учебные заведения, от низших до высших, имеют в Германии конфессионально-христианс­кий характер, а потому учителя-евреи там неуместны. Юдофоб Бланкенбург доказывал цитатами из Талмуда и еврейского молитвенни­ка, что евреи тоскуют по Палестине и ненавидят иноверцев (молит­вы говорят о гонителях), а потому не могут войти в состав германской нации иначе, как путем крещения. Еврейский депутат Фейт раз­бил все эти доводы при оживленном одобрении либералов, которые выдвинули нескольких сильных ораторов в защиту равноправия. После двухдневных прений палата, большинством 169 против 110 голосов, приняла предложение комиссии о передаче еврейской пети­ции правительству для принятия к сведению.

Таким образом, идея эмансипации одержала некоторую побе­ду. Правительство перестало проявлять чрезмерное усердие в толко­вании статей конституции во вред евреям. Было восстановлено пра­во евреев участвовать в земских собраниях и занимать кое-какие дол­жности по земству. Новый министр юстиции Вернут стал допускать еврейских юристов на низшие судебные должности. Был момент, когда правительство вновь повернуло вправо: король Вильгельм, встретив со стороны либеральной палаты депутатов отпор своим военным планам, объявил войну либерализму и для этого призвал к власти вождя юнкерской партии Бисмарка, занявшего пост мини­стра-президента в 1862 г. В борьбе с либерализмом, в особенности с вновь образовавшейся «Прогрессивной партией» (одним из лидеров ее был еврей Иоган Якоби), правительство нередко больно ударяло по еврейскому равноправию. Неизвестно, чем бы кончился новый бунт власти против народной свободы, если бы вскоре правитель­ство не было вынуждено примириться с народом, заискивать в нем. Близилось то кровавое столкновение Пруссии с Австрией, которое было результатом долгого соперничества этих государств, многолетней борьбы их за первенство в германском союзе. Накануне внешней войны правительству Бисмарка пришлось заключить перемирие с либералами. В австро-прусской войне 1866 года еврейские солдаты участвовали в рядах обеих воюющих армий; братья стреляли в братьев за политические интересы двух государств, в которых с одинаковым рвением у евреев оспаривали равноправие... Однако, когда война окончилась победою Пруссии и начался процесс объединения Германии, выяснилось, что этот процесс косвенно отразится и на судьбе евреев и приблизит момент осуществления эмансипации.

Первым результатом войны было включение в состав Пруссии нескольких провинций, бывших прежде отдельными государствами: Ганновера, Кургессена, Нассау, Шлезвиг-Гольштейна, а также вольного города Франкфурта-на-Майне. На присоединенной территории жили десятки тысяч евреев[39], более или менее эмансипированных в силу прежних конституций, но еще боровшихся с своими правительствами за осуществление своих прав. Это подало повод еврейским общинам в старой и новой Пруссии напомнить правительству и палате депутатов о неисполненных конституционных обязательствах. Не успел еще выясниться результат этого натиска на прусскую власть, как открылась более широкая арена борьбы: в новом союзе германских государств.

В 1866 г. образовался под гегемонией Пруссии Северогерманский Союз (Norddeutscher Bund), в который вошли все государства к северу от Майна. Открывшийся в марте 1867 г. в Берлине Учредительный рейхстаг имел в своем составе либеральное большинство; в нем были четыре еврейских депутата, и среди них даровитый политический деятель Эдуард Ласкер (1829—1884), член прусского ландтага, временно выступивший из прогрессивной партии, чтобы присоединиться к национал-либералам, шедшим под эгидою Бисмарка в деле объединения Германии. К этому-то парламенту обратились