– Он тебя еще любит? – спросил Хосе Висенте.

– Просто испорченный мальчишка, – отмахнулась Нэнси. – Типичный образец богатого, умного и удачливого парня, который не может смириться с поражением.

– А мне думается, вам вместе было бы хорошо, – небрежно заметил Хосе.

– Ну о чем ты говоришь! – усмехнулась Нэнси. Они подошли к стоянке автомобилей. Хосе сел за руль, а Нэнси устроила сына в детском креслице, закрепленном на заднем сиденье. Машина помчалась в сторону Нью-Хэйвена.

– К «Бэзилу»? – спросил Хосе Висенте.

– К «Бэзилу»! – подтвердила Нэнси.

А маленький Шон что-то радостно пролепетал.

В Гринвич они приехали на закате. Малыш крепко спал, и его передали с рук на руки няне. Это была еще молодая, приятная и спокойная женщина; вдова, вырастившая троих детей. Теперь она нянчила Шона и очень к нему привязалась. Звали няню Энни, и нашла ее Сандра Лателла. Благодаря Энни Нэнси могла спокойно учиться.

Сэл и Джуниор встретили Нэнси радостными воплями. Фрэнк и Сандра, немного постаревшие, немного сдавшие, согревались сердцем рядом с молодежью.

Между Нэнси и Хосе все осталось по-прежнему. Она была миссис Доминичи только на бумаге. В ее жизни мало что изменилось: она училась, растила сына, и ей многое надо было забыть. Хосе помогал Нэнси во всем, но спали они в разных комнатах.

Поздно ночью приехал какой-то грузовичок и нарушил сонный покой дома Лателлы. Потом тайна прояснилась: шофер выгрузил десять огромных корзин с цветами, отправленных на имя Нэнси Доминичи. К цветам прилагалась коротенькая записка:

«Сколько можно ждать! Мое терпение не безгранично. Тейлор».

Гора цветов не столько обрадовала, сколько рассердила Нэнси.

– Немедленно отошли их обратно! – заявила она Хосе на следующее утро.

Он расхохотался.

– Я слышал, от цветов отказываться не принято.

Хосе припомнил лицо интересного молодого человека, приславшего цветы; вспомнил о богатстве Тейлора, о его положении в обществе и образованности. Бывшему боксеру стало грустно, но виду он не подал, а как ни в чем не бывало добавил:

– Вообще впечатляющий жест. Если он хотел тебя поразить, то своего добился.

Нэнси даже раскраснелась от гнева.

– Ты что, никогда не сердишься? – спросила она мужа.

– Бывает…

– Не сердишься, когда твоей жене так неприкрыто оказывают знаки внимания?

– Нет, если жена не просит меня вмешаться, – ответил Хосе и, помрачнев, продолжал: – Ты же знаешь, на чем строятся наши отношения. Я принял такие правила, и хватит об этом.

– Но почему ты их принял?

– Ты меня попросила, а я соблюдаю договор.

– А если бы я передумала?

– Тогда твоя обязанность – предупредить меня.

– А твоя – заметить перемену и без предупреждения, – сухо отрезала Нэнси.

Хосе обнял жену, она попыталась вырваться, но не смогла.

– Я люблю тебя, – сказал он, – и согласился защищать. Но я не мальчик на побегушках, о которого можно ноги вытирать. Я женился на тебе, потому что ты сама попросила. А попросила потому, что приличная женщина не должна иметь внебрачного ребенка. Ты меня не хотела. Ты любила Шона и, думаю, уже никого никогда не полюбишь.

– Тебе все известно…

– Ну, об этом нетрудно догадаться, – произнес Хосе.

Он отодвинулся в сторону и бросил взгляд на свои огромные сильные руки.

– Ты рассердился, никогда тебя таким не видела, – улыбнулась Нэнси.

Хосе сел на стул у кровати, а она продолжала стоять.

– Ты очаровательная женщина, – продолжал он. – Но я никогда не буду навязываться тебе… и никогда не стану заставлять… Нет, я этого никогда не сделаю, даже если…

– …даже если тебе этого очень захочется…

– Не имеет значения, чего мне хочется, а чего нет, – помрачнел Хосе Висенте. – Ты забыла, как бросилась в объятия Шона? Ты не помнишь, что ты тогда чувствовала? Как ты желала его? Ко мне ты чувствуешь что-нибудь подобное? Разве ты меня любила и желала?

– Это правда: то, что я испытывала к Шону, мне больше никогда испытать не доведется. Однако теперь я поняла: любовь бывает разная. А если я скажу, что люблю тебя с первого дня, с того дня, когда мы встретились?

– Но ты никогда не желала меня.

– Я тебя всегда любила.

– Да, из чувства благодарности.

– Называй благодарностью то чувство, что связывает нас. Но это подлинное и глубокое чувство.

– Играть словами ты умеешь. Но я в Йеле не учился. Моим университетом была улица. И я признаю одну философию – философию здравого смысла. Неужели ты когда-нибудь чувствовала желание, видя это неуклюжее тело, этот расплющенный нос, торчащие уши и жуткие брови?

– Ты такой красивый! – со слезами на глазах прошептала Нэнси, нежно проведя рукой по лицу мужа.

– Не говори глупости, девочка, – возразил он. Она слушала, как он критически описывал собственную внешность, и ощущала в душе бесконечную нежность к Хосе Висенте. Казалось, впервые Нэнси всмотрелась в мужа. До этого она видела в нем лишь отца, а теперь перед ней предстал мужчина, мужчина сильный и привлекательный, достойный любви женщины.

Нэнси подошла к нему, закинула руки Хосе за шею и поцеловала. Он не отодвинулся, и губы его ответили на поцелуй.

– Я знаю, ты и пальцем не шевельнул бы для того, чтобы получить меня, – прошептала она. – Но сейчас я хочу тебя. Потому что ты меня любишь и всегда любил. Я хочу быть не только матерью, но и женщиной. Можешь называть это чувство благодарностью, но все равно это – любовь.

И тогда Хосе Висенте осторожно поднял ее на руки, положил на кровать и медленно раздел. Потом он овладел ею с бесконечной нежностью. Достигнув пика наслаждения, Нэнси познала истинную радость. Она отдавалась мужчине, который был для нее и отцом, и братом, и мужем, и другом на всю жизнь. Хосе знал о ней все. Нэнси почувствовала: он будет любить и защищать ее всегда, на него можно рассчитывать в любой момент, даже если судьба разведет их в разные стороны.

Стены просторной гостиной были до самого потолка отделаны деревом, как в тирольских домах. В огромном камине потрескивали большие поленья, а паркет покрывали прекрасные персидские ковры. В углу сияла серебром и золотом высокая рождественская елка. За окном с необыкновенным упорством валил густой снег. Эта сияющая белизна делала чарующе прекрасным пейзаж Чемплен-Велли, одного из немногих мест на земле, где еще сохранилась нетронутая природа. Пришло Рождество. Нэнси еще девочкой мечтала встретить так рождественский праздник. Теперь ее мечта стала реальностью; в шале, которое подарил ей Хосе Висенте, все дышало спокойным уютом и счастьем. И тем не менее Нэнси, к собственному удивлению, испытывала сожаление о тех временах, когда она жила лишь ожиданием счастья. Время смягчило боль, и она свыклась со своими тяжелыми воспоминаниями.