А вот это слышать намного больнее, чем про брак и штампы.

— Может, тебе лучше присмотреться к Антону? — продолжает мама. — Ты ему очень нравишься. Он чудесный же парень, спортсмен, из хорошей семьи, Паша с детства его знает. Ответственный молодой человек, но главное — добрый и очень обаятельный. Я вообще думаю, будет здорово, если ты переедешь сюда к нам, ко мне.

— Что? — Пропускаю мимо ушей возглас отчима — нас к столу зовут, но мне сейчас совсем не до еды. — Ты о чем вообще?

— О том, что я тебя всегда здесь жду. У нас огромная квартира, можешь забрать себе весь второй этаж. У отца Антона собственная сеть фитнес-центров, если захочешь, ты легко найдешь там себе работу… Я не настаиваю, ты просто подумай. А влюбленность — она пройдет, долго не выдержит без подпитки.

— Влюбленность? Мам, я его люблю!

— Уверена? — Мама недоверчиво улыбается. — Тогда к чему этот разговор? Пойдем, нас заждались.

Вечером, уже вернувшись в квартиру отчима и мамы, кручу мобильный в руке.

— Да, — отрывисто произносит Дымов после второго гудка.

— Привет… занят?

— Я слушаю тебя, Петра, — спокойно произносит Дима. — Как твой отпуск?

— Все отлично, спасибо. Я… ты извини, что я сбросила твой звонок, мне было не очень удобно…

— Я хотел узнать, все ли с тобой в порядке. Как я понял, у тебя все хорошо.

— Да, я... — Слушаю тишину, хотя сейчас самое время поблагодарить его за то, что меня все это время охраняли, и нажать на отбой.

— Петра, у меня самолет в Лондон, — негромко произносит Дымов. — Но я буду в городе, когда ты вернешься из отпуска.

— Хорошо… тогда… увидимся.

 Я никогда не делаю так, как хочет мама.

— Может, все-таки подождешь один день? Он особой роли не сыграет, и тогда Антон может сам отвезти тебя на машине домой. — Мама предпринимает еще одну попытку отсрочить мой отъезд. — Или ты просто не хочешь ехать с ним?

— Ну ты о чем? Если бы Антон мне не нравился, я бы с ним не пропадала почти каждый день! — возмущаюсь я. — Он чудесный, и я его просто обожаю. Серьезно. Просто домой хочу. Я дико соскучилась по своей обычной жизни.

Мама не спорит, желает мне хорошего отдыха и прикрывает за собой дверь. Она и отчим редко когда посягают на мою территорию по вечерам, а значит, точно не помешают. На улице уже давно темно. Да, Антон, ночная жизнь в Воронеже крута, и я очень доверяю тебе, но сегодня точно без меня. Как и во все оставшиеся мои вечера здесь.

Когда в Воронеже десять, в Лондоне еще восемь вечера. Да, я теперь много чего знаю про этот город, и не только про временные пояса.

Не знаю, как так получилось. Само собой? Верчу в руках свой мобильник и поудобнее устраиваюсь на кровати. Почему я это делаю? Потому что не могу по-другому?

Я не знаю, для себя еще ничего не решила, но когда на следующий день после нашего с ним разговора по телефону Дымов прислал фото, как солнце садится над Темзой, то я не стала его удалять. Вышла на балкон своей комнаты и сфотографировала ночной город. И отправила ему…

Мы ни о чем специально не договаривались, ничего такого не обсуждали, никаких серьезных разговоров о нас и о том, что будет, когда мы оба вернемся домой. Он больше не говорил, что любит меня, а я... ведь наша проблема никуда не исчезла. Но каждый вечер мы переписываемся.

Просто так.

«Как прошел день?» — первой спрашиваю его, зная, что сегодня его переговоры должны были закончиться в семь вечера. Он мне сам об этом говорил.

Ответ приходит через секунды. И еще я знаю: он тоже никуда не пошел сегодня отдыхать, хотя в Лондоне определенно больше интересных мест, чем в Воронеже. Но Дима там бывает часто, поэтому у него нет такого восторга от города, как у меня.

И это я тоже поняла из нашей переписки пару дней назад.

«Отлично, подписали еще одного крупного клиента. Мне сейчас это очень важно».

«Почему? Есть проблемы?»

Как же просто вот так писать в «Ватсапе». И знать, что он не видит моего лица.

«Намного меньше. Все изменилось после твоего звонка».

Как такое вообще можно писать?!

Прикрываю глаза и отбрасываю мобильный на подушку. На словах порвать с Дымовым — это одно, а перестать думать о нем, тянуться к нему, малодушно используя любой шанс, — совсем другое.

С Лехой было проще. Там была Виола, но даже без ее скандала у меня ни разу не возникло бы сомнения, что я правильно его отшила, да еще и голым заставила побегать по двору.

Из головы не выходят мамины вопросы: какой он для тебя? как ты его любишь? ты теряешь душу без него, Петра?

Я дышать не могу без него, мама. Сначала легче было, когда злилась на него, когда считала последним мерзавцем, но на гневе и ярости долго не продержишься. Обида отошла в сторону, а любовь… любовь никуда не делась, мам. Вот в чем беда. И Воронеж с его красотами, и чудесный Антон не спасают.

«Завтра возвращаешься домой?»

Наконец, направляю ему совершенно нейтральное сообщение. Я снова чувствую себя сапером: передо мной минное поле, и, чтобы двигаться дальше, мне нужно его перейти, но каждый шаг может стать последним, я потеряю себя.

Либо без него, либо с ним.

«Сегодня улетаю ночным рейсом. Планы изменились».

Интересно, почему так? Уже не первый раз за эти дни ловлю себя на мысли, что сейчас, когда мы не вместе, я стала больше интересоваться его делами. Так безопаснее, чем говорить о том, к чему я пока не могу подступиться.

«Почему изменились?»

«Улетаю вместе с новым клиентом, возможно, удастся подписать на большую сумму».

Мне нравится, что он сразу отвечает на мои вопросы. Пусть лаконично и без подробностей, но это же Дымов.

«Как у тебя прошел день? Понравилось на корабле?»

В Воронеже, оказывается, зарождался военно-морской флот России, о чем с гордостью мне сообщил Антон на следующий день после моего приезда. Но вот на музей-корабль посмотреть предложил Дымов. И он не знает, что ходила я туда не одна. Я решила не рассказывать ему про Антона.

«Очень интересно, но, по мне, лучше музей автомобилей».

Обычная болтовня, ни к чему не обязывающая, однако почему-то она так важна для меня, как будто это мостик между нами, тонкий и непрочный, но живой.

«Хочешь, я встречу тебя, когда вернешься?»

«Нет».

Пишу быстрее, чем успеваю подумать. Однозначно нет.

«Я сама доберусь. Увидимся в офисе, хорошо?»

«Ок».

Немного обидно, но я знала, что не будет настаивать. Он ведь тоже сапер на минном поле. Стучу пальцем по клавиатуре, потом все же убираю телефон в сторону и спрыгиваю с кровати. В комнате прохладно, но я горю изнутри. Та самая мина, на которой я боюсь подорваться, она не снаружи, она внутри меня и вот-вот готова разорваться.