– Ох, Тоби! – горестно воскликнула Анжелика, преисполнившись искреннего сочувствия к юноше. – Они заставят тебя работать до смерти под палящим солнцем!

Тоби только пожал плечами:

– Все будет в порядке. Не волнуйся за меня. Я привык к тяжелому труду.

Но он выглядел подавленным, во взгляде мелькнуло отчаяние. Ему придется спать в забитых до отказа вонючих бараках вместе с другими рабами, черными и белыми. Повсюду будут сновать надсмотрщики с кнутами, хлеща кого попало, и не важно, усердно работает раб или нет. Подобная жизнь казалась адом на земле и, вне всякого сомнения, должна была быстро поставить крепкого, сильного юношу на колени.

Мессауд сказал друзьям, что черных привезли из деревень в Африке, а белые – матросы, потерпевшие кораблекрушение у тех же берегов или взятые в плен пиратами. Страдания и тех и других вызывали сочувствие и жалость, хотя черные переносили их куда дольше белых.

К тому же черных было гораздо больше. Белые быстро умирали – чаще всего от солнечного удара или перегрева. Черные работали дольше, и их смерть обычно была вызвана невыразимой тоской, сердца переполнялись печалью, бегущей по венам с кровью, и они умирали с тихим вздохом. Мессауд спросил друзей, есть ли в Англии рабы, и Патрик признался, что да, есть, но среди них почти нет иностранцев. По большей части это люди, принадлежащие к тому же народу и племени. Эта новость удивила пирата.

Берберский капитан взял свои деньги и собирался уйти вместе с Мессаудом, когда султан неожиданно потребовал, чтобы тот остался при дворе в качестве переводчика.

Мессауд пожал плечами и согласился – хотя, разумеется, другого выбора у него не было.

– Хорошо, – сказал пират. – Теперь султан спрашивать еще одно: кто хочет стать мусульманин?

Все четверо покачали головами, услышав этот вопрос.

– А может, евнух?

– Чего? – спросил Патрик.

– Если кто-то стать евнух, он может потом работать в гарем – охранять жен султана, – с улыбкой пояснил Мессауд.

Трое юношей, не сговариваясь, уставились на Анжелику.

Девушка не удержалась от смеха.

– Итак, Томас, ты станешь моим оруженосцем, – произнес Эндрю, сам не свой от радости.

Томас моргнул.

– А в чем заключаются обязанности оруженосца? Признаться, я не уделял слишком пристального внимания твоим делам.

– Брось, Томас, ты ведь видел, как я служил сэру Джону из Реймса. Я подавал ему обед, ухаживал за лошадью, чистил и полировал оружие. Еще я помогал ему на поле боя, верно? Я должен защищать его от любого нападения сзади или сбоку и подать оружие по первому же приказу. А еще я держу его щит, когда он не нужен рыцарю, и возвращаю его при необходимости.

– И мне пришлось бы убивать людей?

– Да, Томас, пришлось бы.

– Эндрю – точнее, я теперь должен называть тебя «сэр»… Скажи, а кто я сейчас?

– Скорее паж, Томас.

– Тогда, сэр, я бы предпочел остаться пажом. У меня нет склонности к насилию, мне бы не хотелось поднимать меч против другого человека. Я – ангел Божий. Кровопролитие мне отвратительно, сэр. Я не смог бы убить человека, более того, я не смог бы причинить вред человеку.

– Хм… Но оруженосец должен уметь сражаться. Даже если ты останешься пажом, тебе придется освоить воинское искусство. Честно говоря, я непростительно пренебрегал твоим обучением все это время. Видел мишень, на которой я тренируюсь? Это деревянная кукла, вращающаяся на шесте, когда наносишь ей удар. Нужно было давным-давно научить тебя обращаться с оружием, хотя бы и с помощью мишени, и, возможно, ты был бы менее неловок. Но я могу помочь и сейчас. Я покажу тебе, как уклоняться от удара, когда кукла поворачивается и на тебя летит булава…

– Ты неправильно меня понял, Эндрю – сэр. Я не могу причинить боль кому бы то ни было. Я ведь ангел.

– Но есть ангелы и даже архангелы, которые держат огненный меч, чтобы разить демонов и грешников. А как насчет Ангела смерти, Томас, истребившего всех перворожденных в Египте?

– Но я ведь не один из тех ангелов, – печально произнес юноша, повесив голову. – Я не архангел Михаил и не херувим с огненным мечом. Я подвел вас, сэр. Мне следует убраться прочь с ваших глаз.

– Не говори ерунды, – произнес Эндрю, обнимая светловолосого юнца за плечи и глядя в его удивительно яркие голубые глаза. – Ты мой друг и товарищ. Если не можешь быть пажом и оруженосцем, оставайся моим компаньоном. Ты ведь умеешь шить, не так ли? Чинить одежду? И петь можешь так красиво, как никто другой, – в самом деле, Томас, твой голос высок и звонок, как девичий. Я не могу даже представить, какой будет моя жизнь без тебя. Полагаю, исключительно скучной. Я знаю, что… Слушай, вместо того чтобы охранять мое тело, ты мог бы беречь мою душу. Как тебе такое предложение? Будешь охранять мою бессмертную душу от зла и следить, чтобы к ней не подобрались демоны. Что скажешь?

Томас тут же поднял голову, и его глаза радостно заблестели.

– Ох, Эндрю, я тебя просто обожаю! Именно это я и должен делать!

– Я так и думал. Я был уверен, что мы непременно подыщем для тебя подходящую работу, Томас.

– Но как же ты справишься без пажа и оруженосца?

– Как-нибудь обойдусь и без того, и без другого, – легко отозвался Эндрю. – Если меня будет защищать Бог и магия, какой прок мне от людей? В любом случае многие тамплиеры сами следят за своими лошадьми и доспехами. Многие из них так бедны, что не могут позволить себе держать оруженосца. И можешь мне поверить, Томас, я по-прежнему решительно настроен стать тамплиером, что бы там ни говорил Одо де Сент-Аман.

– Тогда тебе следовало бы прислать ему подарок, Эндрю. Например, тот рубин. Подари ему рубин, который мы нашли в пустыне.

Эндрю потрясенно уставился на друга.

– Иногда я верю, что ты – добрый гений, Томас! Отличная мысль! Да, я подарю ему этот рубин, но не прямо сейчас, потому что он может принять подарок и остаться при своем мнении. Он сегодня заявил перед королем и рыцарями, что ни за что не сделает меня тамплиером, и не откажется так быстро от своих слов. Позже, когда все забудется и успокоится. Когда я некоторое время побуду рыцарем-мирянином.

Тем вечером Эндрю вымылся с особым тщанием. Томас облачил его в белую тунику и алую накидку, и будущий рыцарь отправился в королевскую часовню, опустился на колени и приготовился к ночному бдению. Час за часом он молился о том, чтобы быть отважным и всегда ставить честь превыше всего. Он клялся защищать бедных и слабых от угнетения сильных. Он молился об очищении и спасении своей души, соблюдая все правила бдения, которым обучил его в далеком детстве достопочтенный отец Ноттидж.

Незадолго до полуночи в часовню заглянул капеллан и, торжественно взяв в руки меч Эндрю, благословил его и положил на алтарь.