class="v">О потому златым и черным

Он явлен их очам покорным;

Ты благородна и смугла —

Мемнону быть сестрой могла,

И красотой с тобой сравнится

Лишь Эфиопская царица,

Что рассердила нереид —

О чем преданье говорит;

Но нет, намного выше место

Твое: божественная Веста

Тебя Сатурну родила

(Хоть дочерью его была:

Никто во времена Сатурна

Не полагал, что это дурно);

Он много раз ее встречал

На узких тропках между скал

Просторной Иды, в чаще леса —

И не было еще Зевеса.

Приди, монашенка Печаль,

Со взором, устремленным вдаль,

Благоговейным, чистым, скромным;

Средь слуг послушных, в платье темном;

Одела кипрская парча

Твои прекрасные плеча.

Приди, как прежде — тихой, кроткой,

Непоспешающей походкой;

Святою страстью полный взор

В небесный устремив простор;

Глаза твои — застывший пламень,

Ты, мнится, обратилась в камень, —

Но вот, очнувшись от мечты,

К земле глаза опустишь ты;

Приди, прекрасная подруга

Уединенного Досуга,

Пускай ко мне войдут с тобой

И Тишь, и сладостный Покой,

И скромный Пост приходит следом:

Земной порок ему неведом,

Но он любуется порой

Камен божественной игрой,

Питается бессмертной пищей,

Хотя по виду — жалкий нищий;

Чредой пришли они — и вот

Свой изумительный полет

Стремит в немыслимом сиянье

Божественное Созерцанье —

Золотокрылый херувим;

Грядет молчание за ним, —

Лишь где-то средь ветвей запела

Пленительная Филомела,

И замедляет бег луна

Над дубом, где поет она

Всех птиц нежней и музыкальней,

Всех сладостнее, всех печальней!

О Филомела, в забытьи

Я песни слушаю твои, —

Умолкнешь ты, моя подруга, —

Вдоль гладко скошенного луга

Гулять пойду, бродить в лесах,

Смотреть на месяц в небесах,

Что, как неведомый прохожий,

Среди небесных бездорожий,

Склоняя голову слегка,

Кивает мне сквозь облака.

Порою с колокольни дальной

Звучит вечерний звон печально:

Внимаю, как над гладью вод

С протяжным гулом он плывет;

А в ночь суровой непогоды

Легко забуду все невзгоды,

Следя, как тлеет камелек —

И от меня весь мир далек, —

Со мной, в особняке старинном,

Сверчок, поющий за камином,

Да слышно — в сумраке ночном

Бормочет сторож за окном.

Иль, позабыв уют домашний,

С вершины одинокой башни

Следить созвездья в вышине;

С Гермесом быть наедине;

Внимать учению Платона

И размышлять уединенно:

Где он теперь, в каких мирах

Живет, земной покинув прах?

Иль — думать о незримых силах,

О Духах — тайных, легкокрылых, —

Что над стихиями царят

И мир собой животворят.

Пусть о сраженьях справедливых,

О Трое, о Прекрасных Фивах

Трагедия ведет рассказ,

Ко мне сойдя в урочный час,

Иль познакомит с действом новым,

Достойным зваться этим словом.

О стань, Печаль, моей судьбой,

Мусея приведи с собой

Иль в жизни вызови Орфея, —

И он, любовью пламенея,

Так чисто, сладостно споет,

Что сам Плутон слезу прольет.

Иль призови того, кто рано

Умолк, о жизни Камбускана

Повествованье оборвав:

О том, как медный конь стремглав

Летел, о Триамонде славном,

Что победил в бою неравном

И удостоился любви, —

Великих бардов прозови,

Что пели в царственных напевах

О рыцарях, о чистых девах,

О чудодейственной траве,

О волшебстве, о колдовстве..

По счастью, ночь уйдет не скоро —

Пока на смену ей Аврора

На побледневший небосвод

В простой одежде не придет,

Накинув тучи покрывало —

Как будто в поисках Кефала;

Нисходит утренняя тишь,

Лишь падает с высоких крыш,

Сухие капли задевая,

За каплей капля дождевая.

От солнца, от его огня,

Богиня, уведи меня

Туда, где меж дерев — поляна,

Приют могучего Сильвана,

Что всей природе господин;

В страну непуганых ундин,

Где человек не трогал грубо

Секирой ни сосны, ни дуба.

Там, в темной чаще, у ручья,

На время зноя скроюсь я

От ослепительного Ока,

Внимая, как жужжит высоко

Трудолюбивая пчела;

И плеск воды, и полумгла

Своей волшебной, нежной силой

Ко мне приманят влажнокрылый

Спокойный Сон, и пусть во сне,

Легко ложась на вежды мне,

Спустится Греза, как живая,

Меня крылами овевая.

Проснусь — кругом все тот же лес,

Но льется музыка с небес,

Ниспосланная серафимом

Иль неким Гением незримым.

И пусть не утомлюсь вовек

Бродить в стенах библиотек,

Подолгу не спуская взора

С колонн старинного собора,

Любуясь, как лучи, дрожа,

Играют в стеклах витража;

И глас могучего органа

Пускай рокочет неустанно,

Вливая в кровь мою экстаз, —

И свет Небес коснется глаз

Моих, сверкая горней славой

В час литургии величавой.

И в старости, в далеком дне,

Жилищем келья станет мне,

Одеждой станет власяница,

И зренье духа прояснится,

И я слова произнесу

О зелени, что пьет росу,

О звездах — и в уединенье

Впаду в пророческое рвенье.

Дай мне забвенье, дай покой —

И я, Печаль, навеки твой!

Перевод Е. Витковского

Майское утро

Вот ясная звезда, что день нам возвещает,

Зажглася в небесах, и светлый май за ней

Идет, и буквицу, и кашку рассыпает

Он щедрою рукой по зелени полей.

Веселый, ясный Май, ты возвращаешь нам

Любви, и юности, и счастья наслажденье,

Зеленую одежду ты даришь лугам,

Леса и рощицы — твое благословенье!

Приветствуем тебя мы песней в ранний час:

Привет тебе, привет! Подольше будь у нас!

Перевод Д.К. Петрова

Шекспиру

Достойно ли Шекспира поклоненье,

Коль целый ряд грядущих поколений

Воздвигнет пирамиду, чей гранит