— В доме ниггер! — закричал Шольц жене.

Она всадила лезвие в ногу — как можно сильнее. С губ сорвался крик — она не сдержалась.

Но боль была острая. Она сожгла вред; покрыла собой все, как она и надеялась.

Ему снились прерывистые короткие сны. Он дважды просыпался и вскакивал. Уснул он только в три часа ночи. Во сне он разговаривал с Анной; их разговор был бессмысленным, бесцельным. Разбудил его звонок мобильного телефона. Он схватил трубку, впопыхах выронил ее. Трубка упала с подоконника куда-то на кровать. Он нашел телефон по свечению монитора.

— Да?

Он не мог скрыть замешательство.

— Инспектор Гриссел?

— Да.

— Извините, что разбудил. Это Тшабалала из участка в Аудтсорне. Насчет вашего убийцы с ассегаем.

— Да?

Он потянулся за часами на подоконнике.

— Кажется, вчера ночью он побывал в Юниондейле.

— В Юниондейле?

Гриссел нашел часы и взглянул на них. Двадцать одна минута пятого.

— Там жил человек, который до смерти забил собственного ребенка, Фредерик Йоханнес Шольц. Отпущен под залог вместе с женой. Вчера ночью его закололи.

— Юниондейл, — повторил Гриссел. — Где это находится?

— Километрах в ста двадцати к востоку от нашего участка.

Невозможно!

— Слишком далеко от Кейптауна. С чего вы взяли, что это мой убийца с ассегаем?

— Вдова покойного… Убийца запер ее в спальне. Но она слышала все, что творилось за дверью.

— Она его видела?

— Нет, он запер дверь, пока она спала. Она слышала, как Шольц кричит. И он сказал, что у парня ассегай.

— Погодите, погодите, — сказал Гриссел. — Он запер ее в спальне? Как же тогда он вытащил оттуда мужчину?

— Женщина заявила, что они с мужем больше не спят вместе — после смерти ребенка. Муж спал в гостиной, на диване. Она проснулась, услышав крики Шольца. Она слышала, как он сказал: «У него ассегай». Но есть и кое-что другое…

— Да?

— По словам женщины, ее муж кричал, что на него напал чернокожий.

— Чернокожий?

— По ее словам, муж кричал: «В доме ниггер!»

Что-то не сходилось. Чернокожий? Не так он представлял себе убийцу с ассегаем!

— Не знаю, можно ли доверять таким показаниям. Кажется, они дрались в темноте.

— Как выглядит рана?

— Смертельное ранение в грудь; судя по всему, убитый пытался закрыться руками. На предплечьях порезы. Мебель перевернута и сломана. Очевидно, они какое-то время боролись.

— Ранение в грудь… На спине есть выходное отверстие?

— Да, похоже на то. Окружной врач еще не закончил осматривать труп.

— Слушайте, — сказал Гриссел. — Я попрошу нашего патологоанатома позвонить ему. Они должны сличить характерные признаки. Это очень важно…

— Расслабьтесь, — сказал Тшабалала. — У нас все под контролем!

Он принял душ и оделся, а потом позвонил Пейджелу. Тот не рассердился из-за раннего звонка. Гриссел продиктовал Пейджелу телефоны, по которым нужно позвонить. Потом поехал в круглосуточный магазин на Аннандейл-роуд. Купил упаковку готовых сандвичей, взял большой стакан кофе и поехал на работу. На улицах было тихо, на работе еще тише.

Он сел за стол и попытался сосредоточиться, сжав в руке ручку.

Юниондейл, надо же! Он развернул сандвич. Бекон и яичница. Отвинтил крышку со стакана кофе. Вверх лениво пополз парок. Он вдохнул аромат и отпил небольшой глоток.

Пройдет день-другой, прежде чем окончательно установят, тот ли это самый ассегай, независимо от того, как сильно давит на них комиссар. Он откусил кусок сандвича. Как ни странно, все свежее.

Чернокожий! Шольц борется с нападавшим в темноте, испуганный; он видит длинное лезвие ассегая. Он разглядел нападавшего или только предположил, что тот — чернокожий? Видел ли он его на самом деле — ведь было темно…

Чернокожий с пикапом. В Юниондейле. Сюрпризы, сюрпризы! Да еще какие. Внезапный рывок в глухомань в пятистах километрах от Кейптауна.

Только подражателя им и не хватало! А ведь у убийцы с ассегаем, скорее всего, объявится множество подражателей. Многим захочется мстить за детей.

Он начал набрасывать свои соображения в папке с делом, лежащей перед ним на столе.

— Нет, черт побери! — Матт Яуберт энергично покачал головой.

В семь утра Гриссел и Нгубане находились в кабинете старшего суперинтендента. Все трое были так возбуждены, что не могли усидеть на месте.

— Я… — начал было Нгубане.

— Матт, всего на несколько дней! На два-три дня, — упрашивал Гриссел.

— Господи, Бенни, неужели ты не понимаешь, что будет, если он сбежит? Если он покинет страну? У этих поганцев полно фальшивых паспортов. Нет, ни за что…

— Я… — повторил Нгубане.

— Матт, нам ведь придали людей из участков. Можем перекрыть весь квартал. Он не двинется с места!

Яуберт снова покачал головой.

— Как по-твоему, что сделает Бык Бёкес? Он захватил крупнейшую партию наркотиков за все время своей службы, а ты хочешь использовать его главного фигуранта? Да он завопит, как свинья, с которой содрали шкуру!

— Матт, вчера я… — снова начал Нгубане.

— Пошел он, этот Бёкес. Пусть себе вопит. Такой наживки у нас больше не будет.

— Нет, черт побери!

— Да послушайте меня! — раздраженно крикнул Нгубане, и они посмотрели на него. — Вчера ночью я побеседовал с психологом из Главного управления. Она здесь, в Кейптауне. Помогает Анвару найти серийного насильника в Кайелитше. Она говорит, если ему предоставить такую возможность, Сангренегра пойдет к ребенку. Независимо от того, жива девочка или нет. Она говорит: вполне вероятно, он приведет нас к ней.

Яуберт тяжело опустился на стул.

— Это очень веский аргумент в нашу пользу, — заметил Гриссел.

— Подумайте о ребенке, — вторил ему Нгубане.

— Матт, пусть комиссар решает. Пожалуйста!

Яуберт поднял на них глаза. Они стояли напротив, плечом к плечу.

— Нас ждут крупные неприятности, — проворчал он. — Я их издалека чую.

Незадолго до восьми позвонил Пейджел; он сообщил: судя по поступившим сведениям, ассегай из Юниондейла тот же самый, но придется подождать результатов биопсии, которые везут на машине из Аудтсорна. Гриссел поблагодарил профессора и собрал всю объединенную оперативно-следственную группу в общем зале.