class="p1">На площадке, охраняемой Даной, случилось несколько происшествий: вначале кто-то пытался опрокинуть бочку с грогом Калунны, но Мак обнаружила невидимку, и Дана тут же оглушила ее. Отлевитировала в сторону, собираясь связать, чтобы потом сдать Беате, но увидевшая это Алиса помешала ей. Пока она возмущенно ругала Дану за нападение на человека, а та пыталась объяснить, в чем дело, очнувшаяся ведьма улизнула. Недовольная Дана игнорировала Алису весь остаток вечера и не слушала ее указаний, на что та не преминула пожаловаться Джеральду. Но потом саму Алису отвлекли, отделив от Даны, и усыпили, аккуратно уложив на какие-то ящики. Очнулась она лишь когда Дана ее нашла и расколдовала. Между этими двумя моментами прошло четыре часа, ведь Дана и не подумала искать пропавшую, а кроме того, подверглась нападению двух незнакомцев, затащивших ее в переулок и накинувших мешок ей на голову. Куда и зачем они ее тащили, Дана так и не узнала: в какой-то момент ее уронили на землю, а Мак помогла стащить мешок с головы и перегрызла веревки на руках и ногах хозяйки. Вскочив на ноги, Дана немного замешкалась: ее похитители дрались между собой, и их стало уже трое. Пока она думала, сработает ли оглушающее заклинание на всех троих или надо три заклинания, мужчину, который яростно набрасывался на двух других, ранили ножом, и он отступил. Причем встав между Даной и ее похитителями.

— Он обернулся и крикнул мне бежать. А сам выбил нож у одного из нападающих и принялся требовать, чтобы они сказали ему, где Кейт и куда они собирались меня нести. Он был в таком бешенстве, словно напали на кого-то близкого ему. Я даже подумала, может, он знал меня до потери памяти? Но он не знал. В драке его повалили и начали избивать, а до меня наконец дошло, что он был не с ними. Я отшвырнула одного из напавших, а второго подожгла руной огня. Они оба сбежали, и я остановила Теду кровь. Он сказал, его так зовут, а Кейт — это его дочь, — добавила Дана, пересказывая события Беате, — он хотел отвести меня домой, но когда я объяснила, что охраняю площадку по вашему приказу и поспешила обратно, Тед пошел со мной. Он до утра от меня не отходил, сказав, что не позволит больше похищать детей. Предлагал обратиться в полицию. А когда узнал, что на площадке где-то была детектив Лидделл, забеспокоился, и мы пошли ее искать. Так и нашли на тех ящиках.

Беата покачала головой.

— И ты даже не подумала, что с ней могло что-то случиться?

— Вы не поручали ее защищать, наставница. Я думала, она ушла. И вздохнула с облегчением. Она мне мешала, а не помогала. Тед велел вам передать эту вещь. Сказал, это его дочки, и вы знаете, что с ней делать. А вот этот блокнот принадлежит Джине Уэсли, к нам ее брат подошел и отдал. Узнав, что случилось, он тоже оставался на площадке до утра и помог ее охранять.

— Ясно. Молодец. — Беата с досадой подумала, что к Теду Каннингему придется зайти самой и поблагодарить за спасение Даны. И зачем ковен Тринадцати хотел похитить ее? Как заложницу или для тех же целей, что пропавших девушек? — Больше ничего подозрительного не случалось?

— Нет. Но Тед оставил мне свой адрес и номер телефона.

— Зачем?

— Сказал прийти к нему, если захочу оставить культ Калунны. Обещал помочь. Он вроде начал меня жалеть, когда узнал, что я сбежала из приюта. Но я объяснила, что Калунна спасла мне жизнь, когда все остальные погибли. И что я никогда не брошу Лили, Эву, вас и наш культ. Дала ему чашу подношений и рассказала о призрачном псе, который карает за оскорбление вересковой богини. Он слушал внимательно.

— Секретов никаких не выдала?

— Нет. Только то, что можно рассказывать людям вне культа.

Несмотря на все неприятности, Дана прекрасно справилась со своей задачей.

Единственным местом, где праздник был испорчен, оказалась четвертая площадка: кто-то разбил все зелья, украл выручку с их продажи, спровоцировал массовую драку (явно заморочив десяток человек), а главное — отравил грог Калунны. Наутро после праздника множество людей обратились в больницу. Газеты с удовольствием смаковали эти происшествия, а Тимоти позвонил с требованием поделиться эксклюзивными подробностями, обещая в статье выставить культ Калунны жертвами, а ковен Тринадцати — злодейками. Беата потребовала убрать первую часть и сосредоточиться на второй, а также как следует высмеять неудачное разрушение сцены, лишь подчеркнувшее ангельскую красоту и таланты Адалинды. Ничего лишнего, впрочем, Тимоти от нее не услышал, а праздник большинству жителей Кловерфилда понравился и даже принес свои плоды: еще пять пар созвонились с ней и записались на участие в ритуале плодородия.

Калунна осталась довольна.

А вот Беата — нет.

Она долго расспрашивала огорченную Эву, что произошло, и из ее сбивчивых объяснений поняла, что та пренебрегла заданием и надолго отвлеклась. Эва неловко врала, что попала под вересковый дурман, но этот момент Беата с Калунной обговорили заранее: никто из охранявших площадку не должен был забывать о деле, и вересковая богиня позаботилась, чтобы тот обходил их стороной. Не добившись от ученицы внятных ответов (та лишь еще больше запуталась в собственной лжи), Беата вызвала Александра, чтобы сравнить их рассказы. Тот выглядел подавленным.

— Госпожа Хоффман, простите. Это все моя вина. Я не проверил обереги, и они меня не защитили. Это я помешал Эве исполнять ваш приказ. И сам провалился.

— Ты? Каким образом?

Александр уставился в пол.

— Я забыл, что должен был делать. Увидел Голди в толпе и испытал дикое желание быть с ней всю ночь. Подошел к ней и позвал за собой. Мы танцевали, целовались и все пропустили.

— Но Голди не могло быть в Кловерфилде, Александр, — изумилась Беата, — она не может покидать земли Калунны, и ты это знаешь.

— Да. Она и сама опровергла это и сказала, что была на празднике в Морланде. А когда я ей все рассказал, она догадалась, что меня заморочили и убедили, что Эва — это она.

Та замерла.

— Так ты был околдован? И видел на моем месте Голди?

— Конечно! Эва, прости, пожалуйста! — Александр вскинулся. — И за то, что все испортил, и за свое непристойное поведение. Клянусь, я бы ни за что не обнимал тебя, не лез с поцелуями и… слава Калунне, что ты отвергла то мое предложение. Прости за эту ужасную пошлость. Мне очень стыдно.

Эва разрыдалась.

— Но я думала… думала… я т-т-тебе нравлюсь, раз ты меня целовал!

— Нет, что