— Дурак ты, Лек, — поморщился я.

— Ага, — согласился он с удовольствием. — Еще какой.

Хорошо ему, промелькнула мысль, он может позволить себе быть беззаботным. У него мир простой и понятный. Это меня затягивает в какую-то трясину, бросает из стороны в сторону, лупит по голове то одним, то другим. Уже и не знаю во что верить, как жить. Плохо, когда приходится становиться взрослым, еще хуже, когда это происходит быстро. Хотя… видывал я парняг, которые в сорок ведут себя словно пятилетние дети. Вообще-то страшно, когда в теле мужчины живет подросток, обладающий целым букетом малоприятных черт типа максимализма, жестокости, непримиримости, эгоизма. Отдельные экземпляры умудряются и в старости оставаться такими, боятся ответственности, как огня. Но это уже, как говорит Тох, патология.

Краем сознания я отмечал: Лек идет рядом, о чем-то болтает, шутит. Энергия не умещается в нем, переливается через край. Он аж подпрыгивает, жизнерадостно напевает что-то под нос. Идущие навстречу девушки машут ему ручками, шепчутся, хохочут. Мой друг приветливо кивает им, мне вполголоса «по секрету» рассказывает, что вон та черноволосая — горячая штучка, рыженькая так себе, а златовласка, даром что хорошо выглядит, в постели бревно бревном. Тут же начинает рассуждать о влиянии цвета волос на интеллект девушек, но отвлекается, глазеет на других представительниц противоположного пола, тычет локтем в мой бок, заговорщически подмигивает.

Воспоминания о Преисподней постоянно вертелись в голове. Меня то знобило, то опаляло огнем. Перед глазами стояло лицо Шеда, серое, измученное. Я тряс головой, отгоняя эти образы, но они возвращались. Умом я понимал, что нужно забыть и жить дальше, люди умирали всегда. Но в душе засела острая игла. При воспоминании про распотрошенного рыцаря меня мутило и мучила совесть. Ведь мог бы спасти Шеда, мог, если бы вспылил чуть раньше.

Я умудрился выжить в мире мертвых. А теперь вернулся в Гент, к своим проблемам, которые хочешь не хочешь, а решать надо. Хотя после пережитого они казались какими-то блеклыми, совершенно не важными. Тем не менее делать что-то было надо. И я даже знал что…

— Лек, — воскликнул я и резко остановился посреди улицы.

— Что? — тут же насторожился он.

— Нужна помощь.

— Всегда к твоим услугам, Эскер, — друг шутливо поклонился, уставился вопрошающе.

— Дуй в ближайший трактир и купи всякой снеди из расчета на три дня. Притащишь в мастерскую, положи на мой стол.

Я нащупал в кармане монеты — Мия переложила их из старых штанов, кинул Леку последний золотой. Друг недоверчиво посмотрел на желтый кругляш, изумленно поднял брови.

— Ты что, пир хочешь затеять? Логан не одобрит.

— Нет, — поморщился я и стал терпеливо объяснять: — Мне придется ночевать в мастерской несколько раз. Работы невпроворот. Сделаю хороший рывок, зато потом будет легче.

— Трудоголик, — с презрением процедил Лек. Скривился, словно съел таракана. — Губишь свою жизнь работой.

— Лек, очень надо, — тихо сказал я.

— Ну ладно, — он вздохнул, по-барски махнул ручкой, — помогу тебе в этом недостойном деле.

— Хорошо, — обрадовался я. — Беги пока в трактир, а я домой смотаюсь, надо кое-что захватить для работы.

— Небось книжки какие-то, — фыркнул Лек. — Вот зубрила…

Он говорил что-то еще, распекал меня на все лады, но я не стал слушать и быстрым шагом направился к дому. Уже без двадцати восемь, к началу рабочего дня все равно не успеть, но мастер Логан ругать не станет. Сам же дал мне свободу действий. Хотя старик порой забывается, отрицает то, что говорил буквально полчаса назад.

Город наполнился людьми. Они шли на работу, с работы, что-то делали, кричали, смеялись, шумели. Большой муравейник, наполненный бестолковым движением. Но мне не было дела до всего этого. В голове начал вырисовываться план, каким образом уладить все дела. Я напряженно обдумывал проблему, рассматривал ее со всех сторон. Ничего не видел вокруг, пару раз даже натыкался на прохожих, бормотал извинения. Вслед мне неслись ругательства. Какой-то детина поперек себя шире даже бросился догонять, чтобы научить уму-разуму, но дорогу ему перегородила телега, он завяз в толпе и, махнув рукой, отправился по своим делам.

Подходя, я увидел, что мне не повезло: у двери дома стоит тетушка Свара, смотрит хмуро, настороженно. Я напрягся, ожидая, что на меня вот-вот выльется поток отборнейшей брани, приготовился к обороне.

— Эскер, я хочу, чтобы ты выехал, — она сразу взяла быка за рога.

— Хорошо, — легко согласился я.

Хозяйка изумленно округлила глаза, челюсть отвисла чуть не до колен. Видать, ждала, что буду упрашивать. Ползать на коленках и слезливо умолять дать пожить еще чуточку.

— Ты что же, не против? — ахнула она.

— А зачем мне ваш крысятник? — пожал я плечами. — Деньги есть — куплю себе нормальный дом где-то на окраине. Через две недели уберусь отсюда, не беспокойтесь.

Она опешила, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Глаза у нее тоже рыбьи — круглые, водянистые и глупые. Тут уже никакая косметика не поможет.

Я не стал дожидаться, пока она обретет дар речи, обогнул ее по широкой дуге и поднялся по лестнице. Моя комнатушка была все такая же пыльная и темная. Привычно пахло масляными красками и бедностью. Я чуть-чуть постоял на пороге, привыкая к полутьме. С одной стороны, жалко съезжать — привык уже и своей берлоге, сроднился. Но с другой — все перемены к лучшему. Даже если случается что-то плохое, это вес равно к лучшему. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Возникло странное ощущение. Я прислушался к своим чувствам, даже принюхался, словно пес. Ага, вот оно что. В углу лежит дощечка со странными надписями, которую притащила хозяйка в доказательство моих мнимых бесчинств. Я осторожно взял, потрогал длинную вязь странных букв. Теперь знаю, что это эльфийский, спасибо библиотеке. От надписей ощутимо тянет магией Светлорожденных. Правда, пока не знаю, что за заклятие, но вряд ли что-то опасное, иначе последствия почувствовал бы сразу. Скорее всего, нечто шпионское. Я подумал немного, потом открыл окно и вышвырнул дощечку. Вслед бросил плетение. Дерево рассыпалось трухой, не успев долететь до земли, эльфийские буквы ярко полыхнули, какое-то время отчаянно цеплялись за воздух, но потом постепенно растаяли. Я постоял немного у окна, подумал, что список вопросов к Катрин де Арно значительно увеличился. Аш вряд ли замешан, этот олух, скорее всего, просто влюблен без памяти, а она использует его в своих целях.

Я вытащил из матраца мешочек с деньгами, привязал к поясу. Опасно, могут воришки срезать, но делать нечего — не знаю, когда в следующий раз появлюсь тут. Расстелил на полу простыню, бросил на нее охапку гномьих железяк, которые мне притащили зачаровывать, стянул края и завязал узлом. Глянул в угол: посох стоит одинокий, уже успел запылиться. Я осторожно взял, подивился, как приятно гладкая темная древесина холодит руки. Тяжелый, зараза, но ничего, пора привыкать. Магическую книгу кинул в маленький заплечный мешок. Так, вроде бы ничего не забыл. Бросил последний взгляд на свое жилище и прикрыл дверь. Книга со мной, мешок с оружием оттягивает плечо, посох в руках..