Раймонд прибыль в Рим в середине января 1210 года. Торжественную аудиенцию у папы старый граф получил вскоре после своего приезда. Иннокентий принял его, окруженный кардиналами и всем двором. Он выслушал его весьма любезно, как истинного государя; седины венценосного просителя тронули Иннокентия.

Граф изложил перед собранием причины своих расхождений с легатом и Монфором, говорил, "что они не перестают терзать его", несмотря на paзрешение, которое он получил от первого и формальный договор, который он заключил со вторым. Тогда Иннокентий взял Раймонда за руки и сказал ему, что он заново расследует это дело, сделает все что предписывает ему долг, если найдет справедливыми жалобы графа, и, в знак доверия к нему, теперь же во всеуслышание произносит отпущение всех его грехов. И папа, положив руки на голову графа Раймонда, опустившегося на колени, торжественно повторил над ним формулу отпущение.

Иннокентий в вине тулузского государя принимал только два пункта: участие его в убийстве Кастельно и сочувствие к ереси. Только эти стороны он велел принять в соображение при переписке, которая снова возникла по делу Раймонда с лангедокским духовенством.

Между тем графу оказывали в Риме всевозможное внимание. Папа велел показывать ему все исторические и священные достопримечательности вечного города. Он допускал его до интимных бесед; оба они казались искренними друзьями. При прощании, столь же торжественном, как и прием, Иннокентий подарил Раймонду графскую мантию, дорогого коня с своей конюшни и золотой перстень, один камень которого стоил 50 марок. Они расставались в полном согласии .

Через Париж, где Раймонда постигло горькое разочарование со стороны французского короля, недовольного успехом своего вновь сильного вассала, и где потому он пробыл только один день, Раймонд вернулся в Тулузу с обычным торжественным въездом. Великая радость настала в те дни у тулузских граждан.

Иннокентий исполнил свои обещания. В интересах графа он разослал грамоты лeгaтaм и лангедокскому духовенству.

"Раймонд, граф тулузский, - писал папа архиепископам Нарбонны и Арля, от 25 января 1210 года, - представ перед нами, жаловался на легатов, которые причинили ему много зла, хоти он уже исполнил большую часть тех тягостных обязательств, которым господин Милон, блаженной памяти (тогда легат этот уже умер) нотарий наш, счел нужным подвергнуть его. Он представил нам свидетельства (testimoniales litteras) от разных церквей в знак сделанного им удовлетворения, прибавив к тому уверения, что он исполнит в последствии все те свои обещания, которых не удалось ему привести в исполнение теперь же.

Он просил нас также дозволить ему оправдаться перед нами касательно его католической веры, в которой он с давних пор заподозрен, хотя не совсем справедливо (licet injuste), и, по принесении им, в нашем присутствии, законного оправдания, просил возвратить ему заложенные замки, ибо действительно было бы несправедливо удерживать без конца то, что дано только на сохранение (sub praestitae cautiouis). Хотя и уверяют меня, что эти замки должны считаться за Римской Церковью в силу неисполнения графом условий договора при их передаче, но, так как Церкви не приличествует обогащаться за счет чужого имущества, то мы решили отнестись в означенному графу с апостольской благосклонностью (eumdem comitem apostolica benegnitate tractantes), и, с согласия наших братьев, постановили, что граф не должен быть лишен тех прав, которые он имеет над замками, если он по справедливости исполнит все, что было ему приказано. Но так как мы должны быть вполне внимательны к интересам веры, то мы предлагаем легатам созвать спустя три месяца по получении этих распоряжений собор в удобном для того городе, куда пригласить архиепископов, епископов, аббaтов, князей, баронов, рыцарей и других лиц, присутствие которых они сочтут необходимым. Если во время соборных заседаний явится обвинитель на графа и докажет, что он погрешил против православной веры (super divinatione) и повинен в убийстве блаженной памяти Петра де-Кастельно, тогда легаты, выслушав обе стороны и учинив следствие до окончательного мнения, представят нам на рассмотрение это дело, тщательно со-ставленное, и известят подсудимых о времени, когда они должны будут предстать перед нами и выслушать решение. Если же не явится никакого обвинителя, то легаты известят нас, каким образом они постановят свой приговор по сказанным двум пунктам, и дело в таком случае должно кончиться там, где оно началось.

Если граф приведет свидетельства в доказательства своей невинности, следуя тому порядку при производстве дела, какой будет указан ему легатами, то пусть они употребят все усилия его к оправданию. Но если придется обвинить его, то легаты не преминут известить нас, всегда удерживая в своих руках oбладание замками, которые заложил он; они сообщат нам также, доволен ли граф способами оправдания, ему указанными, и станет ли он жаловаться на притеснения и несправедливость. В том и другом случае, легаты имеють ожидать решение апостольского престола. Если граф оправдается законным образом, ему указанным, по суду каноническому, легаты торжественно и всенародно объявят его католиком и непричастным к смерти Петра де-Кастельно; ему будут возвращены его замки, по исполнении всего того, что ему будет приказано... " .

Так исполнил Иннокентий все, что мог требовать от него долг чести, насколько позволяли ему это обстоятельства и условия, в которые было поставлено тогдашнее папство. Исполнителям его распоряжений оставалось поступить таким же образом. Но в том-то и заключалось историческое несчастие Иннокентие III. Корысть крестоносцев и местного католического духовенства взяла свое и на этот раз.

Монфору нельзя было допускать оправдание своего соперника, на богатые страны котораго он рассчитывал. Легаты поддались его влиянию. Если их корыстолюбивые разсчеты не подтверждаются фактами, то они могли проявляться незаметно, после смерти сурового и честного Милона. Так, Арнольд весьма мало блистал подвигами добродетели, хотя папа продолжал верить в него. Арнольд был дорог своей преданностью католицизму и теократии, своими способностями, основательным знанием края. Но какое-то темное подозрение закралось в последнее время в душу Иннокентие. Повидавшись с Раймондом, пана перестал быть в такой степени легковерным к своим исполнителям. Он понял, что личные счеты играют большую роль в отношениях старого феодала и Арнольда. Поэтому он решился избавить Раймонда от хитрого и искусного аббата, хотя тем и становился к последнему в положение весьма неловкое. Чувствуя это, он старается и оправдаться в послании своем к Арнольду и вместе уколоть его под ласковыми фразами, полными благодарности к его деятельности .

Самому Феодосию и другому легату, епископу Риеца, почти словами грамоты к архиепископам, предписывалось через три месяца созвать собор, на котором принять способы к беспристрастному суду над Раймондом и, если можно, то к оправданию его. Через несколько дней была отправлена Феодосию экстренная записка, где высказывалось решительное желание видеть графа тулузского оправданным. Легаты и Феодосий особенно должны выслушать от Раймонда все жалобы на оскорбления и несправедливости, причиненные ему во время его отлучения .

Арнольд не мог не почувствовать оскорбления, косвенно нанесенного ему из Рима. Скрыв досаду в сердце, он хотел по крайней мере приписать себе одному те мягкие меры, которые теперь требовались, его самолюбию было больно полномочное вмешательство и даже контроль со стороны его подчиненного. Он изъявил желание сам ехать в Тулузу и лично отменить иитердикт, им же наложенный.