— Внимание! Третий и четвёртый! У нас проникновение! Все к воротам! Пацаны, сейф…

Слева и справа по дорожкам вдоль забора бежали два охранника с пистолетами в руках. Чем они были вооружены, с такого расстояния видно не было. Травматы? А если боевые? Прячась за каменную будку охранника у въезда, Иван достал из-за пояса конфискованное оружие. Высунувшись из-за угла, Дрозд выстрелил три раза из травматического пистолета в сторону охранников и заорал издевательским голосом:

— Где моя Люська?! Козу отдайте, суки!

В ответ прозвучало четыре одиночных выстрела. И в стену сторожки с шипеньем шлёпнулись пули, а на голову Ивана посыпалась штукатурка. М-да! Резиновые пульки травмата так нервы не щекочут! Стрелять прекратили. Дрозд сквозь параллельные окна сторожки увидел, что два охранника встретились на проезжей части, ведущей к воротам, и, укрываясь за густыми туями, медленно приближаются к нему.

— Бойся, твари! — заорал Иван и, что есть дури, бросил в сторону охранников муляж ручной гранаты.

Охранники после крика Ивана увидели летящий в их сторону овальный предмет и на всякий случай попадали плашмя на землю. Граната пролетела метров тридцать, упала прямо посередине дороги и, прокатившись метра три, остановилась. Взрыва не было.

— Валера, он в нас гранату бросил! — послышался истеричный голос в рации. — Замес серьёзный, гаси его!

— А взрыва почему не было? — крикнул опешивший от новости старший смены.

— А хрен его… несработка… китайская, наверно.

— Головы не поднимайте, я его достану!

В ту же секунду с веранды усадьбы раздалась длинная автоматная очередь. Стёкла в окнах сторожки разлетелись вдребезги. Металлопластиковые рамы от попадания автоматных пуль деформировались и вылетели из оконного проёма. А Иван… Ванька лежал на спине, прижимая к груди свой ПМ и накрыв голову полой пиджака, чтобы штукатурной пылью не запорошило глаза, и думал: «Да, блин, где эти психи — омоновцы?»

Но Саня Самохвалов со своими орлами был уже рядом. Угрожающе хлопая дырявой выхлопной трубой, задним ходом на территорию усадьбы въехала белая раздолбанная «Газель». Прикрываясь микроавтобусом, пригнувшись, двумя небольшими колоннами входило отделение ОМОНа. Замыкал левую колонну я. По команде: «Огонь!» — одновременно затрещали холостыми патронами короткие очереди полицейских АКСУ. Над головами ребят маленьким чёрным облаком поднимались пороховые газы, загрязняя окружающую среду элитного посёлка. От одновременной работы сразу восьми «калашей» у меня заложило уши. Внезапно стрельба закончилась. Самохвалов вытащил из «Газели» старый мегафон с погнутым рупором и, посмотрев в сторону Дрозда, спросил:

— Скажешь, лейтенант?

— Давай сам! — крикнул Иван.

Саня откашлялся в сторону и для пробы сказал: — Раз-раз!

Потом насупился и, чеканя каждое слово:

— Граждане бандиты! Вы окружены! Бросаем оружие! Всем лежать мордой в землю! Работает ОМОН! Будете сопротивляться — покрошим всех к ёб… будем стрелять на поражение!

Потом опять повернулся к Ивану, улыбнулся и заорал, бешено вращая зрачками:

— Не дёргаться, суки, мы психи!!!

Дрозд одобрительно покачал головой и показал прапору большой палец. Из окна веранды вывалился АКМ, и в проёме окна показались вытянутые руки. Кто-то из охранников крикнул:

— Пацаны, не стреляйте! Мы сдаёмся!

— Саня, четырёх бойцов в дом, двое пусть чоповцев вяжут и оружие собирают, один на ворота, — крикнул я на бегу, направляясь с Дроздом в гостевой дом за Женькой.

Забежав на первый этаж, я громко крикнул:

— Женя! Чапаева! Это я! Это… папа! Я пришёл за тобой!

Но было тихо. Через секунду откуда-то со второго этажа меня позвал Дрозд:

— Андрей! Давай сюда!

В детской комнате лицом вниз с руками за головой лежала средних лет женщина ярко выраженной восточной наружности.

— Явно ключевая фигура. Гувернантка, наверное. Слышь, китаёза, ты по-русски понимаешь? — заорал Дрозд, присев на корточки возле женщины. — Где девочка? Говори, зараза, или я сейчас тебя.

— Не надо… не надо меня. Я с девочкой. Коля её забрал, — запричитала женщина без какого либо акцента.

— Какой Коля? Где они? — толкнув тётку стволом пистолета по мягкому месту, крикнул я.

— Только что ушли. Стрелять перестали, и Коля взял Женю на руки и побежал к машине, — придя в себя, ответила гувернантка.

— Машина где? Быстро! — почти на ухо восточной женщине крикнул Иван.

— Там… в беседке под плющом, — махнула в сторону балкона Магриба Абдулатиповна.

— Сидеть здесь! — бросил я и побежал вниз.

Иван выскочил на балкон и, что есть дури, закричал в сторону ворот:

— Саня, вторые ворота прикрой. Там будут прорываться!

— Я не китаёза… — обиженно прошептала Магриба Абдулатиповна, прижимаясь щекой к ламинату и закрывая красивые глаза-щёлочки. — Я — дочь казахского народа.

Прямо возле гостевого дома расположилась уютная беседка, вся увитая густыми щупальцами дикого плюща. Из зелёного тоннеля, взвизгнув резиной, стартанул «Ленд Ровер» с тремя одинаковыми цифрами «444» на номерном знаке. От беседки до технологических ворот было метров четыреста. Соревноваться в скорости было глупо. Стрелять — страшно, в машине ребёнок. Ближе всех к цели был прапорщик Самохвалов, скачущий, как сайгак, в сторону вторых ворот по зелёному газону, продираясь между туями и кустами роз. В том, что водитель тяжёлого внедорожника не будет тратить время для того, чтобы открыть ворота, сомнений ни у кого не было. Будет бить! Это понял и Саня. А когда понял, остановился прямо посередине проезжей части дороги, передёрнул затвор своего АКСУ, два раза глубоко вздохнул, поставил ноги для упора пошире и… прицелился. Две короткие очереди и одна длинная резанули по натянутым, как тетива лука нервам.

— Не стре-е-е-еля-я-я-яй! Са-а-а-а-аня-я-я-я!!! — орал я, падая на колени.

Фонтанчики серой цементной пыли, выбитые пулями калибра 5,45 из тротуарной плитки, которой была вымощена дорога, хорошо были видны водителю. Колян был уверен, что следующая очередь будет по капоту, потом по лобовому стеклу. Парень понимал, что вон тот омоновец, стоящий, широко расставив ноги, прямо посередине дороги, не уйдёт. И даёт ему шанс. Может быть, последний шанс в его короткой и бестолковой жизни!

— Малая, держись!!! — крикнул Колян, и резко нажал на тормоз.

Машина, проюзив метров пять, остановилась, уткнувшись «мордой» в розовый куст. Открылось стекло водительской двери, в проёме окна показалась левая рука водителя с растопыренными пальцами. На мизинце болтался подвешенный за спусковую скобу ПМ. Следом показалась правая рука, держащая двумя пальцами обойму пистолета.

— Женька! Женька! — кричал я на бегу, задыхаясь от волнения.