— Все-то он слышал, все-то он знает, — проворчал Марьясин. — Может быть, знаешь и на кой хрен нашему народу нужна эта поганая война?

— Чего не знаю, того не знаю, — серьезно ответил Игорь.

— Вот сейчас мы и просветлим мозги.

Через день Кондратюка вызвал в Кабул полковник Клементьев, теперь уже в качестве полномочного представителя ГРУ в Афганистане. Раньше он принимал Игоря в маленьком кабинетике, выделенном ему разведотделом штаба армии. Теперь у него был солидный кабинет с большой приемной, секретарем, адъютантом и охранником. Не было никаких сомнений в том, что человек пошел в гору. Но в его поведении по отношению к Кондратюку это никак не сказалось. Он встретил его, как обычно, расспросил о людях группы, не касаясь задания о ликвидации подполковника Медведского, поинтересовался подробностями ночного разгрома лже-каравана. Выслушав, он сказал:

— Я понимаю, что после таких передряг две недели отдыха — мало. Но ничего не поделаешь. Такая у вас работа. Задание предстоит серьезное. Впрочем, вы уже дважды выполняли такое же. И не ваша вина, что не довели его до конца. Речь идет об Ахмад Шах Масуде.

Кондратюк недоуменно посмотрел на него.

— Что, опять?

— Опять, — кивнул Клементьев. — Ты, конечно, слышал, что после вашей последней попытки уничтожить Масуда против него провели две войсковые операции. В результате лишь незначительно потрепали его части. Он умный и способный вояка. Оба раза успевал отвести свои главные силы в места, недоступные для нашей техники. Сейчас получено сообщение от агента, близкого к окружению Масуда. В настоящее время Масуд обосновался в горах, в селении Кугар. Знакомое место?

— Только по карте.

— Командование 40-й армии обратилось к ГРУ с просьбой провести операцию по уничтожению Ахмад Шах Масуда. Естественно выбор пал на твою группу. На подготовку — неделя. Дня через два мы получим фотоснимки Кугара и его окрестностей. Вот и время перепроверить сообщение агента по другим каналам. Информатор — наш товарищ. Но береженого бог бережет. Говори, какая тебе нужна помощь. Надо, завтра же прилетят специалисты из Москвы. Можешь взять кого хочешь из разведотдела армии, из спецназа.

— Я хочу лишь одного. Чтобы об операции знало как можно меньше людей.

Полковнику не понравилось, что Кондратюк отказывается от помощи. Когда он сообщил о просьбе командования армии начальнику ГРУ, Вашутин сказал: «Армии отказывать нельзя. Организуйте все на должном уровне».

— Хорошо, — продолжал Клементьев. — Не хочешь чужих, могу усилить тебя такой же группой, как твоя. А знать об операции будет очень узкий круг людей.

— Известно, какая у Масуда охрана? — спросил Кондратюк.

— Человек тридцать. Но люди хорошо подготовленные.

— Нет, усиливать нас не надо. Иначе вдвое больше будет риск засветиться. Значит, вдвое меньше шансов выполнить задание.

— Что ж, тебе выполнять, тебе и решать.

— Только бы аэрофотосъемки его не насторожили.

— Не насторожат. Несколько вертолетов пролетят над селением и в нескольких километрах за ним проштурмуют горы. Тут не может быть никаких подозрений. Получили ложную информацию и ударили по пустому месту — бывает. Однако сдается мне, Игорь Васильевич, что принимаешь ты это задание без обычной решимости.

— Так ведь откуда ей взяться, решимости, товарищ полковник, — ответил Игорь. — Хочешь не хочешь, а вспоминается, чем кончились две наших первых операции.

— Не нравится мне ваше настроение, майор, — переходя на «вы», хмуро сказал полковник.

— Виноват, исправлюсь, — вытянулся Кондратюк.

— Перестаньте фиглярничать.

— Вам ясно задание?

— Так точно. Разрешите вопрос?

— Ну?

— Подполковник Жилин знает об этом задании?

— Знает. Он и позаботится, чтобы у вас было все необходимое.

— Разрешите выполнять?

— Идите.

«Черт знает, что такое, — раздраженно думал Клементьев. — Слишком много дали ему самостоятельности. Но и то сказать, до сих пор она только помогала делу. И все-таки не надо было с ним так, не следовало отпускать в таком настроении».

Парни восприняли задание без энтузиазма. Они давно уже не были теми юнцами, которые стремились проверить себя в деле и во время каждого поиска ощущали охотничий гон. Война стала их работой. Теперь они исходили из мудрого солдатского правила: ни от чего не отказывайся и ни на что не напрашивайся. Но работу свою выполняли безукоризненно, независимо от наличия или отсутствия энтузиазма. Однако они не могли не вспомнить две предыдущие операции по уничтожению или захвату Ахмад Шаха Масуда, закончившиеся приказом отойти, когда оставалось лишь поставить последнюю точку. Совершенно непонятный, странный приказ. Конечно, предполагать это нелепо, но почему такое не может произойти и в третий раз? Если бы они знали, почему и кем были отданы приказы об отходе в двух предыдущих операциях, вероятно, сейчас у них не возникло бы этого вопроса. Но они не знали, и вопрос возник.

Через два дня Кондратюку прислали пакет с великолепно сделанными с воздуха фотографиями Кугара и прилегающей территории радиусом до пяти километров. Сверхчувствительная фотопленка отлично запечатлела небольшую долину, по форме напоминающую с неровными краями овал, окаймленный цепями гор и вытянутый с востока на запад. Две трети долины занимало поднятое на полтора десятка метров ровное плато. Между ним и очерчивающими овал горами с той и другой стороны пролегало ровное пространство, то расширяясь до трехсот, то сужаясь до пятидесяти метров. В западной части долины, почти упираясь в центр полуокружности, расположилось селение Кугар — несколько прятавшихся в садах скромных каменных строений, напоминающих жилища монахов-отшельников. Над ним отвесно поднимались ровные стены скал, на глаз — от семидесяти до ста метров высотой. Они тянулись справа и слева от селения, славно скрывая его в своих каменных объятиях. А над ними вздымались, уходя в высь, горы.

Все это Кондратюк увидел, мысленно проецируя фотографии на маленький кружок карты. Он приказал найти и прислать к нему прапорщика Голицына, увлекающегося живописью. Правда, майор до сих пор видел только его карандашные зарисовки, которые однако, по его мнению, несомненно свидетельствовали об одаренности прапорщика. Десятки солдат и офицеров отсылали домой сделанные Никитой портреты и наброски боевых действий, проходивших будто бы с их участием и написанных якобы с натуры.

Вместе с Голицыным пришел заинтересованный вызовом прапорщика лейтенант Черных.

— Тебе, Никита, предоставляется редкая возможность послужить своим мирным талантом выполнению боевой задачи, — с улыбкой сказал командир. — Вот так выглядит место наших предполагаемых боевых действий, — показал он карандашом на карте, — то есть никак не выглядит. А вот так оно смотрится на фотографиях. — Майор разложил на столе десятки снимков. — Твоя задача: опираясь на снимки, нарисовать крупномасштабную карту этой местности, и прежде всего долины. Увеличение — по размерам этого стола. Но с соблюдением масштаба. За день управишься?