Максим написал и подписал все, что предлагал подполковник. Тот внимательно все прочитал дважды.

— Что ж, можете идти, — сказал он и машинально протянул руку.

Но Максим не подал свою. Подполковник усмехнулся.

— Да… — протянул он. — В характере вам не откажешь. Но напоследок хочу предупредить. Упаси вас бог шутить с нами. Это может быть чревато гораздо большими последствиями, чем одиночная камера.

— Вот уж с вами-то я шутить не собираюсь, — твердо сказал Максим и, сообразив, что это звучит почти угрозой, добавил. — Для шуток у меня есть друзья.

…На работе отсутствие Максима не вызвало сколь ни будь заметного интереса. Был человек где-то по заданию начальства, теперь вернулся — дело обычное. Прозвучали лишь вежливые, не требующие ответа вопросы:

— Где пропадал?

— У тебя все в порядке?

— Где ты приобрел такую артистическую бледность?

На этот вопрос, поразмыслив, мог бы, наверное, ответить начальник отдела, которому сообщили, что Ермолин консультировал КГБ по Канаде. Но ему незачем было размышлять об этом — опасно. Он только спросил:

— Консультацией довольны? Что-то долго не отпускали.

— Потому и не отпускали, что довольны, — с улыбкой ответил Максим.

Он не заметил за собой слежки, но понимая, что она тем не менее может вестись, на работу отцу звонил только из автоматов. Ему советовали обратиться то к одному, то к другому, но никто не зная, куда убыл генерал-майор Ермолин и когда должен вернуться. Тогда Максим попросил устроить ему встречу с начальником ГРУ, о котором хоть и редко, но всегда доброжелательно и с уважением отзывался отец.

В назначенное время его проводили в большой по-современному оформленный кабинет делового человека, без бюстов, портретов на стенах и финтифлюшек на столе. Навстречу ему из большого кресла поднялся плотный лысый мужчина в гражданском костюме. Не таким представлял себе Максим начальника ГРУ Ватутина. Поздоровавшись и усадив посетителя напротив, мужчина опустился на свое место и улыбнулся.

— Прося о встрече с начальником ГРУ, вы, видимо, хотели говорить с Иваном Петровичем Вашутиным. Но он в отъезде. Я его первый заместитель, следовательно, в его отсутствие — начальник ГРУ. Зовут меня Александр Маркович. Слушаю вас, Максим Анатольевич.

Максим подробно поведал, что с ним произошло в КГБ, почти дословно передал разговоры с офицерами, рассказал о своих размышлениях и выводах, сделанных в камере. И под конец сказал:

— Если они не сами сфабриковали эти лжесвидетельства против меня, то во всяком случае были очень рады, заполучив их. Я не хочу, чтобы на мне висели преступления, которых я не совершал. И не желаю, чтобы меня шантажировали этими фальшивыми доказательствами, вынуждая доносить на отца. К вам я пришел потому, что, мне кажется, ГРУ не в пример МВД, судам и прокуратуре, достаточно мощная организация, чтобы не находиться под пятой у КГБ. Я хотел дождаться отца, но ни у кого не мог выяснить, когда он вернется. А дело не терпит отлагательства. Во всяком случае, я не намерен терпеть.

Заместитель начальника ГРУ, получивший шифровку Ермолина, отправленную на имя Вашутина, мог бы сразу решить все проблемы Максима. Но годы работы и службы в разведке так деформировали его психику, что любую ситуацию он оценивал прежде всего с точки зрения ее полезности для ГРУ. И сейчас он решил из этой истории получить кое-какой навар. А для этого лучше, если Максим пока не будет знать, что его отец превратил в ничто сфабрикованные в КГБ фальшивки. Если сообщить ему об этом, то дальнейшего разговора, на который рассчитывал Александр Маркович, по всей видимости, не будет. Но он может состояться, если Максим по-прежнему будет находиться под гнетом угрозы.

— А если все-таки немного потерпеть? — с отеческой улыбкой спросил Александр Маркович. — Почему бы вам, Максим Анатольевич, немножко не помочь нашему ведомству? Вы бы информировали нас, какие задания вам дают в КГБ. С нашей помощью выяснили бы, чего они хотят от вашего отца. Да и месть — не такое уж плохое чувство.

— Вы хотите, чтобы я стал вашим агентом в КГБ, — после некоторого, не прерываемого собеседником молчания сказал Максим. — И за это поможете мне выяснить, почему они, говоря языком детективов, пасут моего отца. Не слишком щедрая плата за мою предполагаемую роль агента-двойника, — усмехнутся он.

— Ну, зачем же так, — укоризненно произнес Александр Маркович. — Речь идет исключительно о вашем добровольном согласии. Я подумал, что вам и самому захочется, как говорят журналисты, вставить фитиль КГБ. Но на нет и суда нет. Давайте подождем возвращения Анатолия Павловича, и все спокойно обсудим.

— Вы можете сказать, где он сейчас?

— Не имею права.

— А когда вернется?

— Этого я не знаю.

— Могли бы вы, Александр Маркович, организовать встречу в ЦК с тем, кто курирует эти так называемые властные структуры?

— В Центральном Комитете партии, в его административном отделе есть сектор, который контролирует работу КГБ и ГРУ, — ответил Александр Маркович. — Я поговорю с начальником сектора. Пусть вас не смущает его скромная должность. Это могущественный и надежный человек. Можете ему довериться. Когда бы вы хотели встретиться с ним?

— Завтра можно?

— Сделаю все, что смогу. Вам позвонят. И все же, послушайтесь доброго совета. Повремените до приезда отца.

— Спасибо. Но я хочу сам разобраться и покончить с этим делом.

— Я считаю, что в ЦК вам лучше не говорить о визите в ГРУ, — пожимая на прощание руку Максиму. — Пусть считают, что мы в неведении. Просто вы позвонили мне по телефону и попросили устроить встречу.

— Хорошо, — сказал Максим.

… В ЦК его встретил седой высокий человек в великолепно сшитом сером костюме. Максим научился с одного взгляда определить руку первоклассного портного.

— Сидор Гаврилович приносит вам свои извинения, — сказал человек. — Ровно десять минут назад его вызвали по срочному делу «наверх», —поднял он глаза к потолку. — И принять вас поручено мне. Я его заместитель. Зовут меня Захарием Трофимовичем. Садитесь, и спокойно расскажите, что вас привело к нам.

Пока Максим рассказывал, сидящий напротив человек не произнес ни слова. А, выслушав, сказал:

— Сейчас вас проводят в соседний кабинет, и вы все рассказанное изложите на бумаге.

— Уже изложил. — Максим достал из кармана и положил на стол две странички машинописного текста.

Захар Трофимович внимательно прочитал их, словно сверяя рассказанное с написанным, и поднял голову.

— Вы еще к кому-нибудь обращались по этому поводу?

— Нет, — ответил Максим.

— Хорошо. Идите и спокойно работайте, Максим Анатольевич. Мы разберемся.

… Было начало второго ночи. Уставшая за день Лена давно уже спала. Максим тоже собрался ложиться. Выключив в гостиной телевизор, он направился в прихожую, чтобы закрыть на запоры дверь, и увидел троих только что вошедших парней. Несколько секунд Максим и они молча смотрели друг на друга. Потом один прыгнул и без замаха ударил Максима в лицо кастетом.