зимовать у Тапсиса, солдаты начали строить более прочные укрытия, используя все материалы, оставшиеся от руин поселения между лагерем и городом, а также то, что можно было изыскать в окрестностях. В течение нескольких дней импровизированные укрытия из полос ткани и кожи, натянутые на наспех срезанные ветки, были заменены каменными ветрозащитными блоками, покрытыми деревянными черепицами, удерживаемыми сосновыми ветвями и небольшими камнями. Вскоре лагерь приобрел вид крестьянской деревни, но с несколько более упорядоченной планировкой.

Несмотря на то, что ремонт моста был завершен и конвои с припасами начали приходить в лагерь, смена сезона означала, что река становилась все более раздутой. Инженерам постоянно приходилось ремонтировать дальнейшие повреждения и одновременно пытаться укрепить мост. Подъем воды также означал, что броды, найденные римлянами, больше не использовались, и если мост снова рухнет, единственный альтернативный маршрут снабжения добавит почти 150 км к пути любого конвоя. Такое отклонение вызвало бы дальнейшие осложнения. Поскольку маршрут будет вести повозки через территорию, контролируемую повстанцами, им потребуется сильный эскорт, и этим людям, а также погонщикам и тягловым животным потребуются повозки для перевозки их пайков, тем самым уменьшив пространство для припасов, необходимых для армии, разбившей лагерь под Тапсисом. Даже при текущем положении дел, ухудшающаяся погода задерживала доставку припасов в лагерь. В результате солдаты в лагере были вынуждены голодать, так как по приказу командующего урезали рацион. При том, что фуражные группы Maкрона изо всех сил пытались найти достаточно провианта, чтобы восполнить дефицит.

Ближайшие деревни и фермы были сожжены повстанцами, прежде чем они отступили за стены Тапсиса, а поселения, находившиеся дальше от города, были вовремя предупреждены о приближении римлян и сделали все возможное, чтобы спрятать свои запасы еды или эвакуировать их, до прихода римлян. Время от времени Макрону удавалось застать жителей врасплох и захватить хороший улов зерна, сыра, вяленого мяса и даже немного вина, а также небольшие стада коз и случайных свиней или коров.

Те местные жители, которым не удалось спастись, были закованы в кандалы и отправлены обратно в лагерь для работы на осадных сооружениях, возвышающихся вокруг Тапсиса. В дневное время группы пленников трудились вместе с римскими солдатами, чтобы вырыть ров, выходящий из главного лагеря вокруг холма, на котором был построен город мятежников. Грунт был свален к краю рва и утрамбован, чтобы образовался вал. Сверху в него вбивали заостренные колья, образуя частокол, башни которого поднимались каждые сто шагов. В четырехстах метрах по обе стороны от главного лагеря были построены два небольших лагеря, в которых размещалось по когорте легионеров.

Спустя чуть больше месяца после прибытия колонны город был полностью изолирован, и не было ни возможности вырваться, ни надежды на спасение извне. Теперь начались земляные работы, чтобы новые осадные машины могли вступить в строй сразу после их прибытия. Мятежники уже раскрыли диапазон, на который может стрелять их оружие, поэтому Корбулон приказал своим инженерам спроектировать и начать строительство более мощной катапульты, которая могла бы метать снаряды в стены с безопасного расстояния.

Соответственно, перед лагерем, недалеко от почерневших руин поселения, была построена укрепленная оградка. Внутри была сложена куча камней, и люди использовали железные долота и молотки, чтобы придать камням примерно стандартную форму и размер.

Как только защита батареи была завершена, были вырыты первые штурмовые траншеи, зигзагообразно огибавшие поселение с каждой стороны, а оттуда вверх по склону в сторону города. Когда стена будет наконец прорвана, траншеи обеспечат солдатам укрытие, чтобы подобраться как можно ближе к Тапсису, прежде чем они бросятся в пролом. Несмотря на дождь, земля была твердой для обработки, и почва была заполнена камнями и валунами, которые приходилось выкорчевывать или раскалывать. По мере того, как траншеи приближались к стенам, метательные машины повстанцев время от времени выпускали залпы камней, чтобы запугать рабочих, но в траншеи практически не было попаданий, и никто не пострадал.

С наступлением ночи температура упала почти до нуля, и дежурным приходилось продолжать движение, пытаясь не замерзнуть и не уснуть. Решение командующего ввести строгую дисциплину было доведено до сведения всех в рядах осаждающих, и солдаты знали, что, если их обнаружат спящими при исполнении служебных обязанностей, они будут подвергнуты казни от рук своих товарищей в соответствии с правилами. «Пока еще не было казней», — размышлял Макрон, обходя лагерь однажды ночью, проверяя, правильно ли часовые задают вопрос и принимают верный пароль. Правда, несколько солдат были жестоко избиты за незначительные нарушения правил, такие как явка на утреннее построение с неполным комплектом снаряжения, несоблюдение требований по содержанию и чистке снаряжения в соответствии с применяемыми стандартами или пребывание за пределами лагеря без разрешения. Остальные быстро извлекли уроки из таких примеров и позаботились о том, чтобы нарушения не повторились.

Что действительно беспокоило Макрона, так это настроение парней. В рядах солдат всегда были ворчуны, но их присутствие, как правило, подпитывалось добрым юмором их товарищей. Однако сейчас в лагере царила напряженная атмосфера. Он заметил, что солдаты замолкали всякий раз, когда присутствовали офицеры, и исчезли обычные шутки, которыми он любил перекинуться с рядовыми. Вместо этого люди относились к его приближению настороженно и не встречали его взгляда, если он не обращался к ним напрямую. По опыту он знал, что длительный голод и холод плохо сказываются на моральном духе, но железная дисциплина, навязанная командующим, только усугубляла кислую атмосферу. Макрон больше не был уверен, что попытки Корбулона укрепить солдат приносят плоды. Хорошая дисциплина — это одно, но она должна укреплять уверенность, а не страх и негодование.

Он добрался до одной из сторожевых вышек на стороне лагеря, откуда открывался вид на сирийскую когорту, и поднялся по ступеням. Часовой не спал, и после короткого вопроса и ответа Макрон оперся на деревянные перила башни и посмотрел на канаву. В отличие от тех, кто находился в лагере, сирийцам было отказано в разрешении на строительство убежищ, и они были вынуждены продолжать спать на открытом воздухе. Пятеро мужчин уже умерли от воздействия все более суровой погоды, и еще больше будут потеряны с наступлением зимы. Костры мерцали на голом участке земли, на котором они переносили свое наказание, и люди собирались вокруг них, чтобы согреться от жгучих укусов ветра, который несся с гор на севере. Макрон пожалел их на минуту. К несчастью, они были наказаны за то, что в значительной степени было виной префекта Орфита, но их страдания послужили суровым предупреждением для людей из других частей о судьбе, которая ожидала тех, кто не выполнил свой долг.

Внезапный громкий крик из сердца лагеря привлек