– Подождите меня! – крикнула Венди, следуя за своими новыми друзьями.

– Тед?

Стюарт зашагал по верхнему коридору. Дом Кларков был огромным: пустая спальня, пустая ванная, бельевой шкаф и еще одна ванная. Он подошел к закрытой двери и остановился.

– Тед? – снова позвал он и открыл дверь.

Это была комната дочери Роя Кларка. Она лежала под простыней с сыном Пичес. Одежда, как и ее кроссовки от Gucci, валялась на полу возле кровати. Пурпурная лавовая лампа отбрасывала неровный свет.

– Извините.

Шай хихикнула под простыней:

– Он ушел?

– Еще раз извините.

Стюарт сделал шаг назад в коридор и закрыл за собой дверь.

Муж Пичес в шляпе и с шумоподавляющими наушниками на шее сидел в гостиной, просматривая виниловые пластинки на полке.

– Привет, чувак, – сказал ему Стюарт, – ты не видел моего сына?

– Нет. Нет, не видел. – Грег указал на коллекцию пластинок: – Впечатляет, что у них есть винил. Здесь потрясающая аудиосистема. Но при всем при этом у хозяев ужасный музыкальный вкус.

Стюарт подошел, чтобы изучить записи: The Eagles, Elton John, Eric Clapton, Cat Stevens, Harry Chapin, The Beatles.

– Эрик Клэптон – классный, – он протянул руку Грегу. – Меня зовут Стюарт. Официально мы еще не знакомы. Ты же муж Пичес?

Грег кивнул, не зная, то ли ударить этого парня, то ли пожать ему руку.

– Да. Грег Парк. – Он пожал Стюарту руку. Грег не собирался упускать этот шанс: – Слушай, я вроде как в курсе твоей карьеры и знаю, что мы практически соседи. Я хотел бы у тебя кое о чем спросить. Я написал кучу детских песен, но мне нужен кто-то вроде соавтора.

Пичес уже предупредила его об этом, так что Стюарт не удивился.

– Классная идея.

– Я хочу, чтобы альбом получился очень крутым, не скучным, – взволнованно продолжал Грег. Он снял шляпу и провел пальцами по вьющимся седеющим волосам. – Я хочу возродить популярность детских музыкальных альбомов, чтобы это звучало, как… я не знаю… как смесь из песен Jimi Hendrix и Woody Guthrie. Как будто The Clash встретились с Blind Mice, – добавил он с улыбкой.

Стюарт присел на подлокотник дивана.

– Вау. Окей. Ты играешь на чем-нибудь?

Грег слегка усмехнулся:

– Конечно. Я учитель музыки. Я играю на всем.

– Пожар! – кричал Брюс, объезжая на велосипеде кварталы.

Где, черт возьми, были родители этого чокнутого идиота?

– Пожар!

* * *

– Обычно я не поддерживаю такое.

Венди еще раз ударила по изящной маленькой курительной трубке Мэнди и выпустила огромную струю пара с весьма характерным запахом.

– Я имею в виду, как поезда будут приходить по расписанию? Как FedEx доставит товар, если он понадобится уже на следующий день? Как врачи станут заканчивать медицинские колледжи и пересаживать легкие, если все окажутся под кайфом?

Венди передала трубку Пичес, сознавая, что повторяется, но теперь она уже не была уверена, с кем обсуждала эту тему до этого.

Пичес протянула трубку доктору Конвею. Тот сделал быструю затяжку и вернул ее. Похоже, он был в этом профи.

– Я не курила эту дрянь с колледжа, – сказала Пичес, делая еще одну затяжку, – теперь, кажется, получается легче.

– Я рад, что вам понравилось… – начал доктор Конвей.

– Я чувствую себя странно, – прервала его Мэнди. В ее голосе звучала тревога: – Эта травка отличается от той, что мы получали раньше.

– Да, – сказал доктор Конвей. Его голос был бархатистым и мягким: – Это версия для тусовок.

Невдалеке маячила белокурая фигура.

– Элизабет, – хрипло кашлянула Венди, – присоединяйся к нам!

Художница оставила Таппера и Роя готовить фейерверк.

– Привет, – сказала она.

– Привет-привет, – пропела Венди, – я рада, что ты вышла из тюрьмы.

– Поддерживаю, – Пичес протянула Элизабет трубку, – на районе было чертовски скучно без тебя.

Элизабет взяла трубку и зажала ее между губами. Венди Кларк погладила ее локоть в оранжевом комбинезоне. Тщательно одетый мужчина с безупречной кожей и зубами внимательно наблюдал за Элизабет.

– Осторожно, это довольно сильная вещь, – предупредил он.

Она глубоко затянулась и, задержав дыхание, передала трубку Венди. Та взяла трубку и протянула ее красавчику. Он вдохнул и предложил затянуться Белоснежке в джинсах. Она отмахнулась.

– Мне нужно попасть внутрь, – сказала Мэнди. Это было скорее требование, чем просьба: – Сейчас же, пожалуйста.

– Мы можем войти внутрь.

Венди отпустила Элизабет и взяла Мэнди за руку:

– Думаю, на кухне еще осталось немного лазаньи.

– Нет, не к тебе домой, а ко мне, – настаивала Мэнди.

Рой воткнул в траву заостренный конец одной из больших петард.

– Посвети сюда фонариком, пожалуйста, – сказал он Тапперу.

Таппер и Рой вынимали фейерверки из разноцветных китайских бумажных оберток и устанавливали их на темной травянистой площадке возле кирпичной стены. Пустырь за домом Роя и Венди принадлежал церкви и использовался как парковка. Вполне возможно, что им сойдет с рук эта фееричная Ночь костров и они не потревожат соседей.

«Факел, – подумал Таппер, внезапно почувствовав вдохновение, – настоящий факел». Можно было начать с паяльной лампы и переделать ее. Драконы дышали огнем, но это казалось слишком банальным. Было бы веселее, если бы получилось создать какое-то безобидное существо, дышащее огнем… например, божью коровку или панду. А может, лучше взять не животное, а вилку или ботинок? Или носок? Он не мог дождаться, когда вернется в свою студию и попробует соорудить это.

– А чем мы их будем зажигать? – спросила Элизабет, выскакивая из куста рододендрона. Она пожалела, что у нее нет деревянного весла из ее серии «Адам и Ева». Если бы его можно было зажечь, получилось бы превосходное зрелище.

В своем обкуренном творческом воображении Элизабет уже вызвала извержение вулкана и изменила исландскую погоду. Можно было отследить все через спутник. Ей пришлось бы привлечь к этому НАСА или какой-нибудь правительственный Центр управления погодой, что было бы проще, если бы она получила стипендию Макартура. Вот именно там Таппер мог бы оказаться полезным.

– Я приготовлю что-нибудь, с чем мы сможем работать, – предложил Таппер. – Например, настоящий факел.

Он начал строгать большую палку швейцарским армейским ножом и с помощью ремня и старого гвоздя превратил ее в зажигалку для барбекю, которая будет постоянно гореть.