Увидев, что враги уходят, шээлиты бросились к Уилару. Он увернулся от удара копья, запрыгнул на подоконник и… исчез.

Решив, что он, как и Мерхольг, спрыгнул вниз, нападавшие хлынули к окнам. Но внизу никого не было. Солдаты, стоявшие во дворе, стреляли в большую темную птицу, поднимавшуюся ввысь.

— Сосцы святой Кримгильды! — ошеломленно произнес кто-то из рыцарей Джельсальтара. Шээлит, едва не вываливавшийся из окна в тщетных попытках обнаружить беглецов, резко повернулся, собираясь поставить богохульника на место. Но он забыл то, что хотел сказать, еще прежде, чем открыл рот. Боковым зрением он заметил какое-то смутное пятно в воздухе у самой стены. Повернул голову. Ничего. Окна, обледенелый карниз, стена. Внезапно что-то сдвинулось в мире. Шээлит моргнул — соринка попала в глаза — и увидел прямо перед собой черного мага. балансирующего на карнизе. В ту же секунду весь двор взорвался яростными криками — чернокнижника увидели и остальные.

Отступая к юго-западной башне, Уилар тихо выругался. Он не думал о стрелах, пролетавших совсем рядом, не думал о том, что в любой миг может сорваться и упасть вниз. Он злился из-за того, что заклятье, за которым он так долго охотился позапрошлой ночью, заклятье, которое в нормальных условиях могло работать значительно дольше, сейчас исчерпало себя всего за несколько секунд.

Удача, впрочем, все еще сопутствовала чернокнижнику, потому что ему удалось добраться до края карниза неповрежденным. Шээлит полез за ним следом, но на первом же шаге рухнул вниз, на крышу сарая, с которого несколько секунд назад взлетел Мерхольг.

На башне карниза, естественно, не имелось, да и бойницы в башне были слишком узки, чтобы в них могло протиснуться существо крупнее кошки, но у Уилара еще оставалась в запасе пара заклятий, и ему очень хотелось надеяться, что, прежде чем погаснуть, заклятья проработают те несколько мгновений, которые были необходимы ему, чтобы спастись.

Стоявшие внизу люди увидели, как чернокнижник вдруг наклонился вправо, будто собираясь рухнуть, огибая башню, до тех пор пока не добрался до бойницы. Он расплылся в воздухе и втянулся в узкую щель — воздушная тень или сноп черного дыма.

…Внутри было холодно и пусто. Из-за полуоткрытой двери слышались голоса солдат. Выглянув в коридор, Уилар увидел четырех шээлитов, топтавшихся перед дверным проемом, заблокированным рухнувшим балконом. Пользуясь тем, что они его не заметили, он успел убить двоих прежде, чем шээлиты сообразили, что происходит. Третьего он убил несколько секунд спустя, четвертый бросился бежать. Уилар догнал его и воткнул Скайлаггу ему в спину. Выдергивая из умирающего вымазанное в крови оружие, он услышал шум на лестнице — кто-то поднимался наверх. Уилар кинулся вперед по пустому коридору, свернул влево и на пороге собственной комнаты наткнулся на Эрбаста Ринолье. Душевидец, проколотый копьем насквозь, был еще жив. Он пытался что-то сказать. Уилар наклонился.

— Я…

— Что?

— Я видел — прохрипел Эрбаст. — Летающую женщину… А это невозможно.

Он закашлялся, выплюнул сгусток крови и умер. Уилар встал на ноги. С обоих концов коридора до него доносились голоса солдат и шээлитов. Знание, нахлынувшее на него с последним вздохом Эрбаста, было соленым, как кровь. Судя по всему, он остался последним живым колдуном в замке Джельсальтар. Все, кто мог уйти — ушли, остальные — погибли.

Уилар оглянулся. Пока коридор был пуст, но через несколько секунд здесь появятся шээлиты. Эльга жива, Мерхольг тоже.

«Пора бы и мне убираться, — подумал Уилар. Самое время».

Один монах спросил Кэгена: «Что такое путь?»

Кэген ответил: «Поющий дракон на мертвом дереве».

«…»

Монах: «Кто слышит песню дракона?»

Содзан: «Вся Вселенная наполнена ее звуками, и нет никого, кто бы не слышал ее».

Монах: «Что за мелодию поет дракон?»

Содзан: «Это неизвестная мелодия, но те, кто слышит ее, теряют себя».

Хэкиган-сю

Дом ведьмы был именно таким, каким должен быть: скособоченным, захламленным, с дверьми не на восток, как у всех приличных людей, а на север. Правда, дом стоял на земле, а не на птичьих ножках, как положено в сказках, но отсутствие этой последней детали сполна возмещалось лошадиными, коровьими и человеческими черепами, развешенными на длинных жердях вдоль частокола. В общем, ведьмин дом производил самое угнетающее впечатление.

Проснувшись поздним утром, Эльга долго лежала с открытыми глазами. Во всем теле она ощущала слабость и опустошение. Окончание полета она помнила смутно: кажется, она несколько раз теряла сознание. Ей казалось тогда, что весь мир превратился в гигантскую занозу, которая медленно проталкивается через ее нутро. Еще она помнила, что почти ничего не видела по пути и что они мчались быстро, как ветер. Впрочем, вполне возможно, что они с Мартой Весфельж и в самом деле превратились в ветер — кто знает? Эльга уже ни в чем не была уверена.

Комната, в которой она лежала, была погружена в полумрак. Окошко покрыто толстым слоем изморози.

Под потолком развешены пучки трав. Вдоль стен лавки и сундуки. От печки, рядом с которой стояла кровать, исходило тепло.

В комнате было тихо. Внезапно из-за печки вышла черная кошка. Встретилась глазами с Эльгой и несколько секунд бесцеремонно ее разглядывала.

— Кис-кис-кис! — Эльга улыбнулась и вытащила из-под одеяла руку. Кошка презрительно посмотрела на девушку и ушла обратно за печку.

«Может, это Марта? — перестав улыбаться, подумала Эльга. — Превратилась и ходит по дому… у них это просто».

Она полежала еще немного. Когда она уже совсем собралась встать, в сенях послышались шаги, потом скрипнула дверь, кто-то вывалил рядом с печкой охапку дров, И вот перед глазами Эльги, загораживая падающий из окошка свет, образовалась дородная фигура Марты Весфельж. Щеки с мороза у нее были красными, словно яблоки.

— Ну ты, девица, и горазда спать! — возгласила Марта, уперев руки в боки. — Поди, полдень уж прошел. Давай-ка, вставай! Нечего валяться.

Эльга медленно села на кровати. Сразу закружилась голова. Подождав немного, встала на ноги. Чтобы не упасть, ухватилась за печку.

— Ууу… — сказала Марта. — Да ты дохлая совсем… Пройди, умойся. Холодом подыши. А я пока обед приготовлю. Откармливать тебя будем. А то тощая ты, как жердь. Маленькая и тощая. Куда ж это годится?

Немного придя в себя, Эльга оделась, умылась (Марта налила в умывальник теплой воды и дала чистое полотенце) и вышла во двор. Черепа раскачивались на ветру и тихо постукивали о дерево. На частоколе неподвижно сидели вороны, на появление Эльги никакого внимания не обратившие.

Двор был засыпан снегом, но часть его Марта уже успела убрать — под навесом рядом с крыльцом стояли деревянная лопата и волшебная метла. Еще дальше, под окошком, Эльга заметила очищенную от снега скамейку, подошла и села на край. В огромных валенках которые одолжила ей Марта, холода совсем не ощущалось. Эльга долго сидела, смотрела по сторонам, на двор, на небо и облака — и чувствовала, как оживает. Холод и ослепительно белый снег как будто вливали в нее жизнь, наполняли какой-то потаенный резервуар, полностью опустошенный во время вчерашнего перелета. «А я ведь тоже колдунья», — вдруг подумала она. Никогда раньше Эльга не думала о себе так — ни когда училась знахарскому делу у матушки Марго, ни во время путешествия с Уиларом. Впрочем, когда рядом был Уилар, она вообще больше пугалась, чем думала.