— Что-то не так? — Насторожился тот.

Вместо ответа Володя свистнул. Сразу же в обоих концах коридора показались вооруженные студенты.

— М-да, — вздохнул Никитин, — беру свои слова обратно. Я думал вас уму разуму научить, не получилось. — Он широко улыбнулся и погрозил Володе пальцем. — Все равно на чем-нибудь поймаю.

— Видал? — Кивнул Володя Диме после ухода силовиков, — проверяльщики.

— Не знаю, — покачал тот в ответ головой, — наобещали столько, прям не унести.

— Бесплатным бывает только сыр в мышеловке, — согласился с ним Володя. — Как бы у них не было хитрого плана. Сейчас мы им нужны. Ты же слышал — у них нет спецов. А мы знаем, как здесь крутиться. А потом, когда спецы у них появятся — тогда они по-другому заговорят о нашей вольнице.

— Откажемся? — Прямо спросил Дима.

— Мы же не можем вдвоем решать за всех, — уклончиво сказал Володя. — А вообще, мне кажется — поживем — увидим. Зачем спешить с решением.

— О кей, — согласился Дима и, хлопнув его по плечу, отправился в очередной обход общежития.

Володя тоже не стал задерживаться. Для завтрашнего выхода следовало немало продумать и сделать.

Избежать разговора с дружинниками, как по-привычке называли себя многие студенты, все же не удалось. Приход высокого милицейского начальства заставил студентов заинтересоваться целями их появления. И если Володя с Димой говорили уклончиво, то Серега Савельев не делал тайны из разговора. На просьбу, почти приказ ничего не разглашать, он наплевал.

Взбудораженные новостью о целебности зоны, многие студенты, особенно, как ни странно, историки стали косо посматривать на двух друзей. Володя, пару раз уклонившись от разговоров, решил объясниться с крикунами.

Они собрались в комнате отдыха. Володя, злой на это бестолковое скопище, заподозрившее их в несусветной гадости, был краток и деловит. Он в двух словах объяснил, о чем шел разговор. Ведь Серега уже все выболтал. Что они могут еще добавить?

— Какие еще вопросы? — Угрюмо спросил он.

— Мне вот что не нравится, — громко заявил Савельев, недовольный строгими порядками, устанавливаемыми двумя друзьями. Тоже мне начальники! — По какому праву вы попытались все скрыть? Если бы не я, так и сидели на своих секретах. Пусть менты треплются о соблюдение тайн. Мы же не в армии.

— Ничего мы особо не скрывали. Поговорить о дальнейшей судьбе я, например, собирался после похода. — Объявил Дима. — Какой смысл сейчас трепаться языками, когда на носу трудный переход. Вы хоть сами-то знаете, что нас ожидает? Мы в общаге сидим, как в осаде. На открытой местности возможны нападения орков, бандитов. Сумеем ли мы прорваться из зоны, а затем обратно, еще бабушка надвое сказала. Надо вернуться и только после этого устроить собрание о нашем будущем.

Отповедь Димы заставила крикунов притихнуть. Володя этим воспользовался.

— Я предлагаю все отношения выяснить после похода. Вернемся, кто вам мешает устроить собрание.

Его предложение было встречено без восторга, но одобрительно. Решать вариант Безматерных накануне первого серьезного выхода «в люди» действительно неразумно. Серега Савельев пробурчав, что сказать о «секретчиках» для него дело принципа, первым поднял руку в знак согласия и вышел из комнаты.

Утро следующего дня на радость и уходящих и провожающих было солнечным. Вообще, вторая половина мая, в отличие от первой, радовала погодой. Солнечные дни следовали один за другим.

Завтракали торопливо. Все спешили отправиться в путь. Уходящие спали и видели себя в безопасной зоне, в которой не сидишь взаперти, постоянно вздрагивая от любого шума за окном. Провожающие надеялись добраться до «Большой земли» до вечера. Ночевать в лесу, вне укрытия, было страшновато всем, даже Володе.

Как раз к выходу появились обещанные Никитиным люди. Безматерных, хотя и не обещал, тоже послал десяток человек, как оказалось добровольцев, среди которых оказались все знакомые Володи — Васильев, Павел Петряев, Сергей Драничников. Омоновцам не усидели на месте, когда они узнали о походе студентов. Безматерных, обычно без особого восторга относившийся к инициативе снизу, подумав, разрешил идти, да еще и кликнул желающих.

Москвичи, как немедленно прозвали в городе отряд Никитина, попытались организовать движение отряда «по нормальному». Володя такая «нормальность» совсем не понравилась. Подозвав старшего — черноволосого капитана с выделяющимся на вытянутом лице большим носом, он предложил:

— Господа! Либо вы будете исполнять мои решения, либо вернетесь обратно.

Для убедительности он помахал секирой. Сразу же оказалось, что этот шаг неправильный. Старший, выслушав самодовольного, как ему представилось, студента, перехватил древко его жуткого оружия. Он был далеко не слаб и решил показать, кто имеет право распоряжаться. Нет, ничего страшно — просто вывернуть секиру из рук молокососа, чтобы не махал железкой. Еще поранит кого-нибудь.

Никитин приказал ему вести себя осмотрительно. К тому же, аборигены много чего знали, в отличие от них, приезжих. Но есть же какой-то предел нахальству!

Рука, следуя не раз отработанному приему, стала закручивать древко по оси. Капитан не собирался доводить до крайности. Как только студент раздосадуется и сдастся, понимая свою слабость, он отпустит.

Однако ему удалось вывернуть древко меньше, чем на половину. Студент невозмутимо смотрел на него, по его лицу совсем не было видно, что он напрягается в поединке. Старший почувствовал, что зря вмешался. Неведомая сила, непонятно как оказавшаяся в худощавом пареньке, не отличавшимся толщиной мускулов, стала медленно выворачивать древко в обратную сторону. Капитан напряг мышцы, собираясь, как политрук Клочков лечь намертво, но не проиграть. Однако у него ничего не получилось. Древко, словно его выкручивал мощный электромотор, вывернулось из его рук. Ему пришлось отпустить, иначе бы он оказался на земле.

— Твоя взяла, — признался капитан. — Ты сам что предлагаешь?

Володя, собственно, не собирался изобретать ничего нового. Его расстановка отряда немногим отличалась от того, что предложили москвичи. Главным был принцип, который гласил — в городе и его округе командуют старожилы, а новички, в каких бы звания и регалиях они не являлись, должны к ним прислушиваться. А то прилетел орел.

Володя так и объяснил, конечно, куда мягче и замысловатее.