Цимбаларь, выбрав среди снимков Игоря наименее жуткий, сообщил:

– Заскочу на пути к Халявкиной. Верну автомобиль и попрощаюсь. Так и так, скажу, преставился ваш недоброжелатель. Можете смело забирать сыночка домой. А что касается волшебной вещицы, некогда подаренной вам любящим человеком, то она, извините, тю-тю! Местонахождение неизвестно.

– Заодно передай Саломее Давыдовне пламенный привет от бригады уборщиков фирмы «Золушка», – попросила Людочка. – Всегда готовы к новым трудовым подвигам.

Сегодня ей не досталось никакого конкретного задания, но причиной тому была не жалость к хрупкой девушке и тем более не пренебрежение ею, а скорее признание неоспоримых заслуг. Ведь, откровенно говоря, выйти на след пропавшего трупа удалось только благодаря её стараниям.

Кроме того, с некоторых пор все понимали, что конкретные задания ей не нужны, а можно сказать, даже вредны. Не успев по молодости лет приобрести устойчивые стереотипы мышления, Людочка умела думать свежо и нестандартно.

Вот и сейчас она уже размышляла над тем, как бы ловчее одолеть зарвавшегося убийцу, оказавшегося вдруг на пути опергруппы, одолеть не силой и не храбростью, а как-то иначе – возможно, одним из тех потаённых способов, которым наши предки изводили всякую нечисть, оставшуюся на земле со стародавних времён…

Зная нравы, царящие в главке, Цимбаларь предусмотрительно запасся официальной бумагой, подписанной не только самим Горемыкиным, но и высокопоставленным куратором особого отдела.

Говоря о своих друзьях, пустивших корни в руководящих структурах, он сознательно называл их не начальниками, а начальничками, подразумевая под этим уничижительным термином службистов среднего звена, ещё только мечтающих о полковничьих и подполковничьих погонах.

Отбарабанив в органах по десять-пятнадцать лет и вкусив сладкого яда власти, они уже не строили планов возвращения на гражданку, коими частенько козыряют желторотые лейтенантишки, а собирались неуклонно расти, пусть не в профессиональном, так в карьерном смысле. Вследствие этого все они были ретивы в службе, исполнительны до угодничества, беспощадны к окружающим и предельно осторожны.

Именно такие качества Цимбаларь нашёл в своём бывшем сотоварище по патрульно-постовой службе, ныне занимавшем должность заместителя начальника отдела. Он, конечно, был рад поделиться со старым приятелем некоторой толикой оперативной информации, но только с разрешения всех своих начальников, как прямых, так и непосредственных. Милицейские чинодралы, словно минёры на передовой, старались страховать каждый шаг.

Сведения, полученные Цимбаларем в главке, нельзя было назвать сенсационными. Как и подавляющее большинство других киллеров, Окулист, изначально носивший незамысловатую фамилию Степанов, про-шёл через кровавые жернова так называемых горячих точек (ничего себе точки, величиной с Абхазию или Чечню!).

Ещё будучи солдатом срочной службы, он отличался неуживчивым характером и в конце концов угодил за мародерство в дисбат, где зачастую царят нравы не менее крутые, чем в колониях строгого режима.

Вернувшись на свободу, Степанов на какое-то время исчез из поля зрения правоохранительных органов. По агентурным сведениям, он в течение десяти месяцев обучался в подпольной школе киллеров, действовавшей сначала под Новосибирском, а потом в Молдове.

И хотя школа, содержавшаяся на средства криминалитета, готовила асов-убийц для нужд преступного мира, преподавали в ней бывшие сотрудники КГБ и ГРУ.

Из лучших учеников этой школы впоследствии была сформирована специальная киллерская бригада, предназначенная для уничтожения особо важных персон как в пределах России, так и за рубежом. Однако очень скоро в бригаде возникли внутренние конфликты, и Степанов ответил своим покровителям чёрной неблагодарностью – пристрелив трёх человек, он пустился в одиночное плавание, имея вместо паруса ненасытное честолюбие, а вместо руля – завидное хладнокровие.

Счастливо избежав мести бывших «однокашников» и заимев кое-какие знакомства, он постепенно втянулся в это опасное ремесло, которое, как известно, не гарантирует пенсии и социальных благ, но при удачном стечении обстоятельств приносит весьма солидную прибыль, к тому же не облагаемую налогом.

Впрочем, похоже, что Степанов никогда не строил планов на будущее – профессия наёмного убийцы привлекала его не столько возможностью подзаработать, а просто сама по себе, как живопись привлекала таможенника Руссо, а музыка – химика Бородина.

Сначала Степанов держался в тени, не брезговал никакой работой и брал за неё немного. С жертвами он предпочитал встречаться лицом к лицу, используя очень редкое для людей своего круга оружие – крупнокалиберный «смит-вессон» двадцать девятой модели, стрелявший десятимиллиметровыми патронами «магнум».

Наверное, единственным неоспоримым достоинством этого револьвера была его громадная дульная энергия, позволявшая при стрельбе с близкой дистанции дырявить квартирные перегородки, двери машин и лёгкие бронежилеты, обычно используемые цивильными особами и сотрудниками охранных агентств.

Своё первое значимое убийство Степанов совершил в январе прошлого года, путём подкопа проникнув в гараж совладельца какой-то посреднической фирмы и убив его там после нескольких суток ожидания. Неизвестно почему контрольный выстрел был произведён в правый глаз, что с тех пор стало традицией, которая и породила кличку Окулист.

В сентябре в его карьере произошёл внезапный взлёт. Киллер средней руки, перебивавшийся грошовыми заказами, стал демонстрировать чудеса бесстрашия, лихости и эффективности. Так, например, он в одиночку напал на криминального авторитета Шрубко, по кличке Колчан, который в сопровождении пары телохранителей выходил из ресторана «Джигит», и пятью пулями уложил всех, причем контрольного выстрела был удостоен только сам Шрубко.

Банкира Сарнацкого Окулист подкараулил в туалете собственного офиса, и до сих пор оставалось загадкой, как он туда проник. Во время его отхода произо-шло настоящее побоище, жертвами которого пали четыре сотрудника банка и одна случайная клиентка.

Сейчас портреты Окулиста висели на всех милицейских стендах, а охоту за ним вели не только силы правопорядка, но и несколько бандитских группировок, мстящих удачливому киллеру как за смерть Шрубко, так и за старые грешки.

Тем не менее авторитет Окулиста у заказчиков был необычайно высок. Этой осенью в определённых кругах он пользовался такой же популярностью, как некогда Солоник или Змушко.

Относительно системы заказов, которой пользовался Окулист, в главке ничего определённого сказать не могли, ссылаясь на то, что занимаются этой проблемой сравнительно недавно. Высказывались лишь предположения, что он прибегает к услугам целой сети посредников, с которыми общается исключительно заочно, а работу начинает после того, как на счёт некоего подставного лица поступает весьма солидная сумма.

В заключение хозяин кабинета с ехидной улыбочкой поинтересовался:

– А с чего бы это особый отдел заинтересовался Окулистом? Неужели он инопланетянин?