– А, ну да… вспомнил. – Припадочный затряс ушибленной головой. – Сунулись мы с Карпушей сюда, сунулись туда – некого грабить… А потом слышим, каблучки стучат. И вроде бы как раз в нашу сторону. Глядь, бежит под дождём фраерша, вся из себя такая расфранчённая, словно гондон штопаный… На плече сумочка. Ну, думаем, поживимся… Тут ей наперерез мужик – шасть! Хвать за горло и пушкой в морду тычет… Здоровенная такая пушка, что твой обрез… Чуем, дело пахнет керосином. Мы-то сами в тени прячемся, а на них свет от фонаря падает. Всё как на ладони видно… Фраерша эта бряк на колени. Объясняет ему что-то и сумочку свою суёт. Возьми, дескать, только до смерти не убивай… Долго они так базарили. Наверное, минуту, а то и две… хрен вспомнишь… Вдруг трах-тарарах! Мы думали, молния возле нас ударила – ан нет! Оказывается, этот хапушник из своей пушки шарахнул… Фраерша сразу и завалилась… Он в лежачую ещё два раза пальнул, сумочку забрал и пошёл себе… Я, конечно, хотел покойницу пошмонать, ей-то теперь всякое рыжьё без надобности, да Карпуша не пустил… Даже, говорит, и не мечтай. Возьмёшь на копейку, а потом тебе срок за убийство припаяют… Умнейший человек! Суперкаргой на флоте служил, а потом ещё в зоне чалился… Можно сказать, профессор…

– Ну а дальше что было? – спросил Ваня. – Так и осталась моя мамочка на асфальте лежать?

– Дык а что ей мертвой сделается? – удивился Припадочный. – Авось не простудится… Люди добрые подберут… Мы с Карпухой за тем башибузуком пошли. Карпуша говорит, фраерша, как видно, из казино шла. Наверняка приличная… Родня горевать будет, объявят премию за сведения об убийце. А мы тут как тут… Умнейший человек, хотя с виду гондон штопаный и даже хуже… Шли мы за хапушником аж до самой фабрики. Фабрика тут рядом швейная… или трикотажная, хрен вспомнишь… Дальше через речку пешеходный мостик… Нет, думаем, через мостик не пойдем, там всё на виду, ещё пулю схлопочешь. Мужик крутой, шутить не будет… Но он вдруг приостановился, зыркнул по сторонам и шасть в машину, которая там стояла. Та сразу завелась и уехала.

– Куда он сел? За руль?

– Нет, на заднее сиденье.

– И больше вы его, значит, не видели? – осведомился Ваня.

– Не дай бог такого увидеть! – Припадочный перекрестился. – Обосрёшься со страху.

– Какой марки была машина?

– А я знаю! Красная… Карпуша, не будь дураком, номер запомнил и, когда мы обратно шли, гвоздиком в подъезде нацарапал.

– В каком подъезде?

– Да где-то по пути… Карпуша помнил, а мне до одного места…

– Где же твой Карпуша сейчас?

За Припадочного ответил главарь бомжей:

– Он в ту ночь сильно простудился. Назавтра уже весь горел как уголь. Мы его водкой пробовали отпоить, не помогло. Бредить стал. Тогда «Cкорую» вызвали. Одна приехала – не взяла. Говорят, после вас от вшей спасения не будет. Другая взяла, только мы его сами грузили. Через три дня в больнице сказали, что умер, не приходя в сознание. Двухстороннее воспаление лёгких. Моряк, а на поверку гнилым оказался.

– Жалко человека, – посочувствовал Ваня и тут же перешёл к делу: – Помните, он говорил, что родня объявит премию за сведения об убийце. Так вот, как любимый сын своей мамочки, я объявляю эту премию – тысячу рублей! Пошли искать подъезд, в котором записан номер машины.

Припадочный по непонятным причинам стал было отнекиваться, но его подхватили под руки, выволокли из подвала и заставили повторить весь путь, который он проделал в ту ночь, выслеживая убийцу.

«Подъездами» оказались огромные декоративные порталы, украшавшие глухую стену швейной фабрики. Изнутри они были исписаны довольно густо, но сакраментальный номер в конце концов нашёлся. Правда, код региона отсутствовал, а из шести знаков ясно читались только три, но принципиального значения это уже не имело.

Ещё неизвестно, кто радовался находке больше – сам Ваня или бомжи, падкие на халявную выпивку.

На осмотр нескольких небрежно нацарапанных значков опергруппа выезжала в полном составе – ещё и специалиста по фотографированию надписей в косых лучах с собой прихватили. Из Мурманской транспортной прокуратуры срочно затребовали образцы почерка покойного Карпуши, на самом деле оказавшегося Карпом Юлиановичем Жаровым, бывшим вторым помощником капитана лесовоза «Гжель». Дешифровкой номера и поисками автомобиля, которому он принадлежал, занялись лучшие эксперты особого отдела.

Все эти усилия привели к тому, что в поле зрения опергруппы оказалась красная «пятёрка», являвшаяся собственностью человека, по состоянию здоровья неспособного управлять даже инвалидным креслом. На машине по доверенности ездил гость столицы некто Аванесов, нигде не работающий, но снимавший довольно приличную квартиру в Зюзине.

После долгого допроса, которому были подвергнуты швейцар, охранник и кассир «Бункера», они признались, что женщина, впоследствии оказавшаяся убитой, действительно заходила в игорный зал и за полчаса обогатилась примерно на тысячу долларов.

На улице её ожидал таксист, обычно обслуживающий азартных игроков, кочующих от одного казино к другому. Однако незадолго до возвращения женщины с ним вступил в конфликт работник милиции, вынудивший таксиста покинуть стоянку. Вследствие этого женщина оказалась, так сказать, безлошадной и, несмотря на уговоры швейцара переждать дождь, поспешно скрылась в темноте.

Швейцар слышал выстрелы, раздавшиеся несколько минут спустя, но, дабы не бросать тень на репутацию своего заведения, держал язык за зубами. Если на улице убили случайного прохожего, это одно, а если жертвой стал посетитель казино, только что сорвавший крупный куш, – совсем другое. Здесь уже пахнет подставой.

Эту версию подтвердил и таксист, той ночью объ-ехавший с обречённой женщиной несколько казино подряд. По его словам, милиционер в звании капитана вёл себя чрезвычайно нагло, выдвигал необоснованные претензии и грозил крупными неприятностями. Чтобы не усложнять свою и без того непростую жизнь, таксист счёл за лучшее уступить его домогательствам. Отъехав от «Бункера», он в ту ночь больше туда не возвращался.

Милиционер говорил с лёгким акцентом и вообще смахивал на кавказца, что сейчас, впрочем, уже не считалось редкостью (даже некоторые руководители министерства носили отнюдь не славянские имена и фамилии). Со Степановым-Окулистом, портрет которого был предъявлен таксисту, этот сомнительный капитан не имел никакого сходства.

Первая, как бы случайная проверка Аванесова показала, что у него фальшивая московская регистрация, и это дало формальный повод для задержания. Лабораторная экспертиза документов определила, что все они представляют собой довольно качественные подделки, выполненные на подлинных бланках, а дактилоскопирование позволило установить подлинное имя задержанного – Вартан Ованесович Гукасян, в прошлом неоднократно судимый за разбой и торговлю наркотиками. Своё первое наказание он отбывал в той же самой дисциплинарной части, что и Окулист, причём практически одновременно с ним. Это не могло быть простым совпадением.