Дверь оставил приоткрытой — так и по замыслу должно быть, и пусть свежий воздух попадает внутрь. Ждать я умею, к счастью, сколько угодно. Могу вот так сесть и сидеть, думая о своем, час за часом, не суетясь, не нервничая и не мотая себе нервов. Надо ждать — будем ждать. В принципе самое важное качество для снайпера, правда, я не снайпер. Хоть и могу немного по этой части.

Можно еще дом осмотреть, узнать, кто тут раньше жил. Еще вон книги вижу в гостиной. Немного, сплошь в мягких обложках, но есть какие-то. Подошел, присел у шкафа с застекленной дверкой, за которой виднелось с десяток корешков… нет, не пойдет, все сплошь женские романы, с цветами и целующимися профилями на обложках.

У самой прихожей большая тумба, на ней несколько фотографий в рамках. Толстая женщина в очках, в растянутой майке и широких шортах, открывающих жирные колени, рядом с ней такой же толстый мужчина, только вместо майки клетчатая рубашка с коротким рукавом, а на голове кепи с гнутым козырьком. С ними толстая девочка в очках, похожая на папу. Стоят у входа в Диснейленд. Фото папы на фоне каких-то тракторов и вывески с надписью «Джон Дир». Папа в белой сорочке с короткими рукавами и темном галстуке, волосы зачесаны набок, чтобы прикрыть заметную лысину. Ага, и стоит он на фоне доски «Работник месяца», где сейчас висит его портрет. Похоже, что он тракторами торговал. Фото всего класса девочки, она там сидит справа в первом ряду, рядом с молодой учительницей в больших очках. Та же девочка, но пока помладше и постройнее, рядом с розовым велосипедом с белыми покрышками. Девочка с выводком котят.

А остался от них лишь запах мертвечины в доме. Жуть какая, даже думать об этом нехорошо.

Взял кресло, перетащил в кухню, поставил напротив окна. Сел — как раз глядеть поверх подоконника получается, а меня в такой позиции даже случайно в доме не разглядишь. Вот и буду сидеть. Потом еще корзину для белья подтянул, поставил перед креслом и на нее ноги водрузил. Так совсем удобно будет.

Примерно через час такого сидения обнаружил, что в приоткрытую дверь заглядывает собака. Не большая и не маленькая, а всего лишь обычный дворовый барбос нелепого вида и нелепого цвета. В дверях он замер, уставившись на меня небольшими темными глазами. Взгляды встретились.

— На запах навелся? — спросил я негромко и вытащил из кармана «глок».

Стрелять здесь нельзя, но мне почему-то подумалось, что бродячие собаки в этих местах должны быть знакомы с оружием. Угадал: собака рванула с места, и я услышал, как она пробуксовала на повороте. Теперь не вернется.

Иногда машины проезжали. Пешеходов почти не было, раза три всего и видел. Потом какая-то компания на крыльце библиотеки, человек пять всего, долго, минут двадцать стояла и болтала. Я даже немного беспокоиться начал. Пусть до них и метров сто, но если Липперс сейчас подъедет, то могут помешать. Но не помешали, разошлись по машинам, и стоянка у библиотеки враз опустела, только мой пикап на ней и остался.

Потом все же взял какой-то из женских романов, попытался читать, но сосредоточиться на тексте не удавалось. Понял только, что она красивая и подает надежды, но подает их где-то не там, или надежды не те, а он тоже красивый и со своей женой несчастен. Почему-то вспомнилась толстая женщина в очках с фотографий, захотелось узнать — была ли она счастлива со своим толстым мужем? А толстый муж с нею? Потому что если они были счастливы, то они теперь вместе там, где они есть, и плевать им на то, толстые они или нет. И девочка с ними, толстая. А может, в тех краях вечной охоты все толстые, и это и есть идеал красоты.

Машину, белый «эксплорер», увидел издалека, с перекрестка за следующим кварталом. Вскочил, натянул маску, придвинулся ближе к двери, присел, продолжая выглядывать в окно.

Липперс, а за рулем был именно он, ехал все так же медленно, как и днем. Кроме него, в кабине внедорожника никого не было. Машина проехала мимо библиотеки, плавно свернула на подъездную дорожку к гаражу. А я уже выбежал во двор и замер у дыры в заборе, затаив дыхание и держа пистолет в руках.

Так, теперь он может или загнать машину в гараж, или так и бросить ее на подъездной дорожке, как многие делают. Дверь в гараж наверняка без всякой электрики, ему может быть просто лень ее открывать, а машину все равно не угонят.

Двигатель «эксплорера» заработал совсем близко, эхо заметалось между домами, запахло выхлопом. Открылась водительская дверь, движок все работает — точно будет в гараж заезжать. Даже лучше, все намного проще… если не облажаюсь. Нельзя облажаться, не должен я. Вот загремела дверь, она здесь вверх поднимается, шторкой. Вновь хлопнула дверь, слышно, как переключились передачи. Захрустели покрышки, звук опять изменился — машина медленно заезжала в гараж.

Я выбрался из-за забора, огляделся — никого. Перебежал к углу гаража, пригнулся так, чтобы меня в зеркало заднего вида из салона не увидеть было. А в боковые он сейчас не смотрит: он следит за тем, чтобы передним бампером не упереться в стену. Опять спрятался. Только бы по улице сейчас кто-то внимательный не шел. Перебежать прямо за машину? Нет, заметит и просто задний ход даст, вот будет всем весело.

Все, встал. Слышно, как он сдвинул рычаг коробки передач в «паркинг», двигатель заглох, накатила тишина. Громкий как выстрел щелчок замка в двери, затем дверь захлопнулась, еще громче.

Сейчас, сейчас…

Шаги, сопение, он даже что-то напевает.

Шторка ворот поехала вниз. Это значит, что он нагнулся.

Вперед!

Он сейчас ко мне головой, не задницей, согнутый пополам, даже дернуться успел, но поздно, я уже схватил его за воротник парки, сунул «глок» в голову, прошептал:

— Замри, убью!

И тут же, пережав воротником горло, потащил его за угол, подальше от улицы, туда, где нас не увидят, не отрывая ствола от его затылка: пусть все время чувствует.

И быстрее надо, быстрее, а то он в себя придет и как-нибудь мне все осложнит.

Втолкнул его в дыру в заборе, дал свалиться на траву, навалился на шею коленом, продолжая тихо и злобно шептать:

— Руки за спину! Руки за спину, или просто убью!

Он не боец, он как кролик, впал в ступор, трясется весь. Руки пришлось ему складывать самому, он как тряпичная кукла сейчас. Захватил обе кисти петлей заранее припасенного обрезка веревки, перехватил хитрым узлом, потом оторвал прямо с груди своей куртки неплотно прилепленный туда обрывок ленты для ремонта шлангов, залепил ему рот. Это ненадежно, на ленту уже с ткани налипло всякого, но на пару минут сгодится. А затем потащил его в дом, в кухню. Уже за порогом он попытался было вырываться, но, получив по почке, что-то захрипел, выгнулся назад и больше о сопротивлении не помышлял. А я между тем связал ему ноги в щиколотках, затем уже аккуратней и надежней перевязал руки за спиной, обшарил, обнаружив под паркой кобуру с пистолетом, вытащил оружие, отбросил в сторону. Затем подтащил Липперса к кухонному шкафу, усадил и, подхватив табурет, поставил его так, что ноги пленника оказались под его нижней перекладиной. И сел на этот самый табурет, после чего попытался изобразить что-то вроде испанского акцента: