Она не слышала глупых фраз, лишь снова и снова повторяла: «мы идем в Софьино, мы идем в Софьино».

– Нам не пробиться туда, придется вернуться на базу! Дождемся весны и тогда повторим попытку!

– …Софьино, мы идем…

– Я не могу рисковать своими людьми. Извините.

Она впервые осмысленно посмотрела на него, долгим, внимательным взглядом.

– Не надо своими… Научите меня… я сама… поеду.

– Но…

– А если не научите, пойду пешком, – Летиция оперлась на участливо подставленную руку и тяжело поднялась. – Назад я не вернусь.

Сергей отговаривал ее, кричал, убеждал, умолял, обещал увезти назад силой, но она знала, что, если повернет обратно, железный кулак разорвет ей сердце – в этот раз уже не остановится на полпути.

– Какая же ты… вы… дура – ты! – командир начисто забыл об изящных манерах, если бы не противогаз, наверняка заплевал бы ей все лицо брызжущими в разные стороны слюнями. – Я не могу оставить тебя одну! Понимаешь ты это или нет?!

– Мне нужен только снегоход, дальше я сама…

Он сдался. Не сразу, но сдался.

– Я отвечаю за тебя, хоть ты и дура… Поехали, я поведу.

– Но… – ей не нужны были его жертвы, да она и не имела права на них.

– Закончились «но»! Выдайте ей автомат и боекомплект, живо! Ждите нас здесь часов… – его командирский голос впервые дал сбой. – Часов десять. Потом уходите.

Обнимая его крепкую спину – не от нежности или из благодарности, всего лишь, чтобы удержаться в «седле» снегохода, – Летиция поняла, что ужасно разбирается в людях… А потом безумная поездка, кружащая голову скорость и бурлящий в крови адреналин очистили ее красивую голову от невнятных сожалений и мучительных сомнений. Она упивалась запретным чувством свободы.

* * *

Ей приходилось заставлять себя оглядываться, на секунды отвлекаться от мчащегося навстречу с пугающей скоростью пейзажа. От деревьев и редких столбов, торчащих из-под сугробов, от заброшенных домов вдоль засыпанной снегом дороги, от покосившихся металлических конструкций, чье назначение вряд ли кто вспомнит из ныне живущих. Ей казалась, стоит на миг отвести взгляд, и снегоход обязательно врежется во что-нибудь, или провалится, или перевернется… Однако враг, погубивший двоих разведчиков, мог вновь охотиться за людьми, и Летиция то и дело бросала назад быстрый, но профессионально цепкий взгляд. Несколько раз ей чудилось, что снег за ними ведет себя странно: выгибается широкой дугой, будто выталкиваемый наружу неведомой силой, – такие следы оставляет за собой червь, вгрызающийся в почву… Очень-очень большой червь!

Впрочем, никто не нападал – ни из-под земли, ни с неба (хотя вичух там кружило немало), ни с поверхности (Лю заметила издалека десяток быстрых и юрких тварей, тут же исчезнувших при появлении громогласного снегохода), и постепенно девушка успокоилась, поверила в удачный исход своей излишне эмоциональной выходки. Фортуна оберегает идиотов, не иначе…

Перекрикиваться в таком грохоте было бесполезно, и на приближающуюся церковь Сергей указал весьма скупым жестом, просто ткнув пальцем в нужную сторону и наверняка прибавив про себя неласковое: «Получи, дура суицидная».

Подумав, Летиция заключила, что опять возвела на несчастного командира напраслину, вполне возможно, его мысли отличались тактом и благородством. Например, «вот пункт вашего назначения, моя несравненная, но слабоумная красавица», или «я рад вас доставить до заветного места, милая упрямица с самоубийственными наклонностями».

Перебирая в уме варианты командирских реплик, она пристально вглядывалась в причудливую архитектуру древнего сооружения. Мрачная, царственная красота, хоть и пострадавшая за долгие годы забвения, но не утратившая прежнего величия. В церкви, названной в честь неизвестного ей святого, чувствовалось присутствие некой силы, живой и… Лю никак не могла разобраться в своих ощущениях: храм не казался опасным или внушающим тревогу, напротив, была в нем некая притягательная торжественность, обещание защиты и покровительства, и при этом – северная суровость, строгость линий, геометрическая завершенность, граничащая с…

– Приехали, госпожа фури…валькирия! Минус пять лет моей недолгой жизни на вашей совести.

Такого варианта – слегка язвительного, но вполне корректного – она не предполагала. И почему-то осталась довольна своей недогадливостью.

– Километр пути за год жизни? Остается только порадоваться, что от цели нас отделяло всего полдесятка верст, – не хотела бы я стать причиной вашей преждевременной старости.

– Не забывайте, барышня, при удачном раскладе нас ждет еще и обратный путь, новые пять километро-лет. Вы имеете все шансы проводить меня на заслуженную пенсию…

Перешучиваясь, они преодолели последние метры до входа в церковь и замерли перед закрытыми дверями. Почему-то входить внутрь было крайне боязно… Вот тебе и долгожданная цель!

Вопреки этикету и на радость Летиции, джентльмен Сергей проник в помещение первым – осторожно потянул на себя массивную дверь, открыв ее всего лишь на несколько десятков сантиметров, и ловко протиснулся в неширокую щель. Спустя минуту, Лю, услышав призывное «они здесь», последовала за командиром.

Глаза не сразу привыкли к царящему в храме полумраку. Немного света проникало с улицы через узкие окна, расположенные под самым куполом, но черные тени, стелющиеся по земле, разгоняли по углам маленькие свечки, во множестве расставленные повсюду – под иконами, на алтаре и даже полу.

Два человека лежали прямо в центре храма под высоким расписным куполом. Они не двигались, не издавали никаких звуков, возможно, даже не дышали.

«Неужели мы опоздали?» – от этой мысли у Летиции все похолодело внутри, сердце, еще помнящее убийственное прикосновение стального кулака, в панике сжалось. – «Неужели все было напрасно?!»

Сергей щелкнул выключателем светодиодного фонаря и навел болезненно белый луч на спящих (только бы они спали!) обитателей церкви. Распростертый на полу крепкий, широкоплечий мужчина никак не отреагировал, зато его худосочный «сосед» что-то забормотал, приходя в сознание, и, открыв глаза, тут прикрыл их ладонью, спасаясь от нестерпимого света.

– Вашу мать, – голос у худосочного был под стать фигуре, слабый, едва различимый даже в церковной тишине.

– Вы, наверное, Люк? – наобум предположила девушка. Летиция не знала имени второго мужчины… а еще она очень не хотела, чтобы этот нескладный, тощий человечек оказался автором перехваченного письма. Совсем не так его представляла! Черт, а она ведь думала о нем, рисовала в уме какие-то образы… Ну, дура!

– Совершенно верно, – человечек тяжело приподнялся на локтях и при этом каким-то образом умудрился отвесить девушке манерный поклон! – Маркиз де Люк к вашим услугам, о прекрасный девичий голос, доносящийся из-под уродливой резиной маски. Имею ли я честь быть с вами знакомым, да простится мне моя скудная память?