– Не в этом дело. Я не могу дать вам совет, как вернуть наследные земли. Хорошо, если бы вы имели связи при дворе и за вас кто-нибудь замолвил словечко. Кстати, вы надолго в столицу? Извините, не поинтересовался, где вы сейчас состоите на службе. Но, как понимаю, не в Петербурге?

Мирович ответил, не упомянув о ходатайстве братьев Паниных, оказавших ему содействие при назначении в Шлиссельбург, а потом, воспользовавшись паузой в разговоре, поспешил откланяться. Он понял, что здесь помощи ему ждать не стоит. Елагин не стал его удерживать и сдержанно попрощался. Когда Василий покинул его дом и двинулся вдоль по улице, то услышал, как сзади его кто-то окликнул по имени. Он оглянулся и увидел Кураева. Остановился. Тот подошел к нему и радостно, широко улыбаясь, поздоровался.

– Долго жить будете, – похлопал он Василия по плечу. – Совсем недавно вспоминали с Иваном Перфильевичем о вас…

– Да, он говорил мне … – Василий не знал, стоит ли продолжать разговор или сослаться на неотложные дела и побыстрее уйти.

– Жаль, не застал вас у него в доме, а то возвращаться, говорят, дурная примета. Или все же вернетесь?

– Давно ли вы начали верить в приметы? – желчно спросил Мирович, не пытаясь скрыть своего раздражения.

– О, да вы, как вижу, не в духе? И выглядите неважно. Нездоровится? – Не обращая внимания на его тон, Кураев так и навязывался на разговор.

– Не скрою, был у местного немца по лекарской части, и он ничем меня не порадовал. Так что в этом вы опять же правы.

– Да не обращайте вы на них внимания. Я вот давно не обращаюсь ни к немцам, ни к кому другому. Русская баня и пара рюмок водки снимают все хвори. И, если честно, денег на них жалко. Они все только ученый вид делают, а в наших русских болезнях ни черта не смыслят. Представляете, они даже такого слова как хандра не знают! А туда же, лезут в Россию, словно тараканы в теплую избу.

Мирович невольно улыбнулся, услышав такое сравнение, тем более что был полностью согласен с Кураевым, но отвечать не стал, ожидая, куда тот повернет разговор. А то, что тот не просто так заговорил с ним, он нисколечко не сомневался. Без особой нужды Гаврила Андреевич и рот не откроет…

– Я вижу, вы спешите, давайте я вас немного провожу, перекинемся парой слов. Какие там новости в крепости? Никто не сбежал? Служба не обременительна?

Мирович не стал спрашивать, откуда тому известно о его службе в крепости, а попросту ответил:

– Думается, если случится побег, то вам о нем известно станет очень в тот же день. Преступники там сидят важные, хотя и не все имена нам известны. А служба… что служба… идет себе помаленьку, иначе и быть не может.

– Конечно, служба у вас серьезная и скажу больше – секретная. Мало кто догадывается, что за люди в крепость заключены. Зачем? Для нашего общего спокойствия. Только у меня до вас один вопрос есть. Все будет зависеть от того, как вы на него ответите…

– Что именно будет зависеть? – перебил его Мирович. – Выражайтесь яснее, не привык загадки разгадывать. Не время, знаете ли, да и не место.

– Нет, вы явно не настроены сегодня на серьезный разговор. А не помните, о чем с вами говорил Никита Иванович Панин? Тогда я напомню. Он говорил, что ему следует иметь своих людей в той крепости, где вы теперь и служите. Напомню, благодаря ему служите там. Неужели запамятовали? Зря, а то есть и другие места службы…

– Это где же? – встрепенулся Мирович, понимая, что разговор принимает невыгодное для него направление и помешать тому он не в силах.

– Вы хотите, чтоб я назвал вам определенное место? Пожалуйста. Река Амур. Есть такая. Там очень нужны опытные военные. Или в степях, неподалеку от вашего родного Тобольска, киргиз-кайсаки пришли в движение. Сейчас формируют полки для отправки туда. Что на это скажете? Кстати, степной воздух вас быстро излечит, можете поинтересоваться у своего лекаря.

Мирович понял: Кураев не шутит, и если он сейчас развернется и уйдет, то через несколько дней наверняка получит новое назначение подальше от столицы, а значит, и от родных ему людей. Да и решение вопроса о наследных землях окажется тогда совершенно невыполнимо. Поэтому он должен был смириться и продолжить разговор.

– Хорошо, я все понял, спрашивайте…

– Другое дело. Я проявляю к вам интерес, поскольку считаю вас разумным человеком. Скажу больше: скоро мне и очень влиятельным особам понадобится ваша помощь… Вы меня понимаете?

– Не совсем, – признался Мирович. – О каких особах идет речь?

– Ждал этого вопроса. Честно признаюсь, ждал, – щелкнул пальцами Кураев. – Но вот, извините меня, ответить на него не смогу. Но … – поднял он вверх руку, заметив, что Мирович пытается возразить, – вы человек, повторюсь, не только разумный, но и наделены умом в достаточной мере, потому требовать, чтоб я назвал их имена, не станете. Ведь так? К тому же у вас за прошедшие годы после нашей первой встречи появился жизненный опыт, и, как мне кажется, вы сами легко сможете определить, чей интерес я представляю, – добавил он через паузу.

– Об этом не трудно догадаться, – не глядя на него, ответил Мирович. – Мне просто хотелось бы подтверждения моих догадок.

– А зачем? Знаете, в нашем деле догадки в расчет не принимаются, а вот если человек знает о чем-то и посвящен до конца во все детали, тогда …

– И что тогда? – вновь не вытерпел Василий. – В картах это называется играть втемную. Но мы не в карты играем. Речь явно пойдет о чьей-то жизни, а значит, и о моей тоже. Верно говорю?

От неожиданности Кураев остановился и, повернувшись всем корпусом к Мировичу, внимательно на него посмотрел, а потом осторожно спросил:

– К вам кто-нибудь уже обращался с подобной просьбой? Или вас вызывал к себе Никита Иванович? Откуда вам известно то, о чем сейчас заявили?

– А что именно я заявил? Как вы изволили только что сказать, высказал догадку. Не более того. Проследить последовательность ваших действий не так и трудно.

– Нет, я точно в вас не ошибся. – Постояв, Кураев вновь пошел рядом с Василием. – Хорошо, будем говорить откровенно. Но учтите, то, о чем я вас попрошу, исходит лишь от меня, и ни от кого другого. Вы должны узнать, где в крепости содержится таинственная особа, к которой запрещен доступ любых посетителей. Кроме… – Он опять помолчал и негромко проговорил: – Тех, кто имеет на то особые полномочия из Петербурга.

– Только и всего? – рассмеялся Василий. – А я думал речь пойдет о чем-то важном, а тут узнать то, что известно едва ли не каждому состоящему на службе в комендантском гарнизоне под началом подполковника Бердникова.

– Я бы еще раз попросил не называть вслух имена. Договорились? – поморщился Кураев. – Ну, надеюсь, мы поняли друг друга, а потому пора прощаться, – с этими словами он протянул руку Василию.

– Нет, Гаврила Андреевич, так дела не делаются. Я вас выслушал, а теперь прошу выслушать и мои условия, а уж потом попрощаемся.