— Меня? — запнулась Лилиан. — Уб… убрали бы?

— А как бы ты на их месте поступила?

Ответа не было. Она вновь изучала шахматный рисунок пола. Ее лицо покрылось красными пятнами — очевидно, так проявлялись сокрытые в хрупком теле эмоции.

Эсэсовцы усердно рылись в бумагах, стараясь угодить дорогому гостю, и очень быстро нашли искомое. Профессор торопливо просмотрел копии бухгалтерских документов, но вдруг расхохотался, в очередной раз напугав публику.

— Конечно! — объяснил он свою реакцию. — Не Джонс, а Орлофф! Не того я здесь искал, не то-го… — он отчеркнул одну из строчек пальцем и указал Лилиан. — Некоему Орлоффу каждый день носят жратву в комнату 511, видишь?

Женщина счастливо улыбнулась ему в ответ — ее настроение менялось, как порывистый ветер над водами Марха.

— Ты знаешь, где комната 511? — спросил Джонс у дежурного.

Тот закивал:

— Так точно!

— Пойдешь с нами, — объявил Джонс и шарфюрер Коппи просиял, переполненный счастьем.

Археолог задумчиво посмотрел на шарфюрера Заукера:

— Что же теперь с тобой делать?

Немца залихорадило. Колени подкосились, он осел на пол, и заскулил, глядя снизу вверх:

— Ой, нет! Ой, нет! — с тоскливой собачьей обидой. В глазах его стояло искреннее непонимание причин такой несправедливости.

— Встань, позорище, — Джонс поднял его за шиворот. — Пойдем. — И потащил за собой.

— Куда?.. — беспрерывно оглядывался тот. — Ой, куда…

Однако ничего страшного не произошло. Его затолкали в камеру, где раньше сидела Лилиан, и заперли ключами, отобранными у дежурного. Иногда он бывал добрым, этот доктор Джонс.

Затем два бравых эсэсовца, деловитый шарфюрер из «питомника» и свирепого вида солдат повели турецкую шпионку на допрос. Кабинет фон Урбаха, оказывается, также располагался в центральной башне, на пятом этаже. Почему бы главному начальнику не захотеть повидаться с завербованной заключенной? Для того, например, чтобы дать, наконец, важное задание? Индиана рассудил, что это лучший способ добраться до комнаты 511, а новый проводник Курт Коппи не рассуждал, мечтая еще пожить. Итак, три человека спустились вниз, на воздух, благополучно преодолели прямоугольный двор со сквериком посередине и вошли в центральную башню.

Замок представлял собой типичный образец позднего ренессанса, с четырьмя башнями по углам, только одна из которых явилась из раннеготических времен. Достаточно было одолеть сотню ярдов открытого пространства, чтобы переместиться на шесть столетий. Путников встретили прямые лестничные марши, украшенные парными пилястрами, просторные лестничные площадки с балюстрадами, высокие кессонированные потолки, росписи и фризы. И нигде никакой охраны — мирная страна за окнами, мирное время, чего бояться мирным феодалам со свастикой на щитах? Шарфюрер Коппи несколько раз поздоровался со встреченными по пути товарищами, пребывавшими либо в полусонном, либо в подвыпившем состоянии, — этим и ограничились препятствия.

Дверь, на которую указал проводник, не имела номерной таблички, точно так же, как и все остальные двери пятого этажа, однако ему можно было верить, поскольку он отвечал за свои слова головой. Более действенной формы ответственности человечество пока не придумало. Кроме того, именно к этой двери была подведена сигнализация. Индиана очень вовремя заметил датчики, а то выдрал бы преграду вместе с петлями — в очередном приступе болезненной грубости.

Ломик, кстати, был у него с собой. Прежде чем покинуть донжон, он прихватил инструмент, заботливо спрятанный возле спуска в подвал. Очень полезная вещь. Без ломика было бы труднее вскрыть дверь, соседствующую с 511-й.

Правда, еще и Коппи попытался встрять:

— Туда нельзя, там же лаборатория…

Но Индиана просто зажал ему рот ладонью. Если вход находится под сигнализацией, а стены — толщиной в половину вытянутой руки, то остается только один способ проникнуть в комнату. Поэтому археолог без колебаний отжал запоры соседнего помещения и ворвался внутрь.

Лаборатория, хоть и была плотно закупорена, отнюдь не пустовала. Люди работали, невзирая на поздний час. Яркий электрический свет пропитывал просторный зал. Свет концентрировался в двух точках: там, где стояли операционные столы, оборудованные специальными лампами с рефлекторами. Очевидно, лаборатория была медицинская.

Столов насчитывалось всего два. Сотрудники в белых халатах вскинулись, подняли удивленные лица. Их также было двое: пожилой и молодой, причем трудились они порознь, каждый за своим верстаком.

— Что вы себе позволяете! — вне себя от гнева крикнул пожилой. — Из-за вас я материал испортил!

Пациент, лежащий перед ним, рванулся вверх, странно выгибаясь, и через мгновение обмяк. Ноги и руки человека были крепко схвачены кожаными петлями, а сам он был гол, абсолютно гол.

— Как это «испорчен»? — Лилиан, скривившись, отвернулась.

— Умер, фройляйн! — возмущался старичок. — Пальцы из-за вас дернулись, и я дал запредельное напряжение!

Область половых органов лежащего на столе мужчины была утыкана большими окровавленными шилами, от которых тянулись многочисленные провода к современного вида электрическому агрегату.

— Может, бедняге пошло это на пользу? — предположил Джонс. В отличие от Лилиан, он не собирался отворачиваться. — Может, бедняге повезло, что он умер?

— Как вам не стыдно, — укоризненно покачал головой хозяин операционной.

— Чем вы, кстати, заняты?

— Мы делом заняты, молодой человек, а вы мешаете.

Мисс Кэмден вдруг затошнило — она зачем-то рассмотрела то, что лежало на противоположном столе. Второй обнаженный мужчина был еще жив. Он отчаянно трепыхался в точно таких же кожаных ремнях, пытаясь высвободиться, он выворачивал голову и смотрел на вошедших безумным взглядом, он в муках выдавливал из себя неразборчивое мычание и пускал изо рта коричневую пену. А по всему его телу торчали, колыхаясь от движений, длинные иглы — похожие на спицы, только с небольшими рукоятками на концах. Никаких проводов здесь не наблюдалось.

— Я спрашиваю, что вы делали с этим парнем? — зловеще осведомился доктор Джонс, указывая на умершего.

Ответил пожилой медик, кипя возмущением:

— Кто вас уполномочил?

— Урбах.

— Не сметь лгать! Райнгольд отбыл сегодня утром в Вену.

— Тогда меня уполномочило вот это, — Индиана показал револьвер. Затем прицелился для наглядности.

— Тему исследований утвердили герр Хорхер и герр Вольфганг, лично, — заволновался ученый. — Что вам угодно?

— Вы хирурги? От чего вы лечите этих людей?

— Я историк, — с достоинством ответил ученый. — Я синаист. Специалист по древнему Китаю профессор фон Ойленбург, к вашим услугам…