Докладную записку Фрике так и не передали Гитлеру. Она послужила предметом обмена мнениями внутри руководства флота и дала возможность Редеру подготовиться к совещанию, состоявшемуся 31 июля, на котором Гитлер потребовал от главнокомандующего кригсмарине дать четкий ответ о шансах операции «Морской лев». В своем докладе Фрике напомнил об известной альтернативной стратегии — повороте на Восток. Можно вполне предположить, что фюрер рассматривал и такой поворот, находясь в нерешительном поиске решения вопроса о том, как завершить войну с Великобританией.

Вернемся к беседе Гитлера с генералом артиллерии Альфредом Йодлем. Ему, как начальнику главного штаба сухопутных войск, подчинялась небольшая группа штабных офицеров различных родов войск. Эта группа, по идее Гитлера, должна была стать его личным штабом и координировать общее планирование крупных военных операций. По словам заместителя Йодля, полковника Вальтера Варлимонта, после беседы с фюрером генерал доверительно сообщил своим весьма изумленным подчиненным, что Гитлер принял решение «раз и навсегда» очистить мир от опасности большевизма, причем сделает это в мае 1941 г. Отсюда понятно, что и обстоятельства, при которых ОКВ присоединился к планированию вероятной войны против СССР, основываются также на сомнительных данных.

В 1945 г. Варлимонт откровенно рассказывал американским военным следователям об их работе, но в своих мемуарах, опубликованных в 1962 г., постоянно извинялся за то, что тем самым помогал собирать обвинительные материалы против своих бывших начальников. Теперь он начал сваливать «неожиданный поворот» на Гитлера, ссылаясь при этом на некую докладную записку Кейтеля и Йодля, в соответствии с которой время, характер местности и погодные условия делали наступательную войну против СССР невозможной. Эта докладная записка вообще-то никогда не была обнаружена, но для Хилльгрубера, который опирается на мемуары Варлимонта, ее «значение на момент вероятного похода на Восток абсолютно неоспоримо». Реальным фоном этого мог послужить тот факт, что в ОКВ «подхватили доклад» Браухича, представленный Гитлеру 21 июля, и составили себе тем самым представление о плане Гальдера. А вот точку зрения на то, что наступление на СССР в августе/сентябре 1940 не будет иметь решающего успеха, Гитлер, очевидно, приписал себе накануне этого важного совещания.

Главнокомандующий сухопутными войсками, этот бывший мальчик на побегушках при кайзере, был в дискуссиях с Гитлером о наступлении на Западе скорее сдержанным и проявил себя исключительно как человек, стремящийся избегать любых конфликтов. Несколькими днями ранее, в одном из распоряжений в адрес офицерского корпуса, Браухич высказал дружеские слова об отношениях с СССР. Была ли это действительно лишь маскировка начавшейся подготовки похода на Восток или его личная точка зрения, нам неизвестно. Сам же фюрер в его «мирной речи» 19 июля открыто заявил: «Вопрос германо-советских отношений решен окончательно». С этой линией совпадают и выводы командования сухопутных войск о необходимости поддерживать дружеские отношения со Сталиным, и предложение военных об организации с этой целью визита в Москву. Тем не менее на следующий день во время решающего заседания ни Браухич, ни Гальдер не проинформировали Гитлера об их собственной точке зрения.

Промежуточный результат может быть следующим: в июне 1940 г. Гальдер вернулся к старой идее собрать «на Востоке ударные силы» в целях обеспечения стратегической безопасности на восточной границе либо для создания предпосылок возможных действий против Советского Союза. На начальном этапе для этого планировалось задействовать 17 дивизий, ядро которых должна была составлять группа Гудериана. В случае вероятного обмена ударами с Красной армией на стыке польской и белорусской границ предполагалось провести кратковременную и одновременно эффективную операцию, так называемое «малое» решение, которая должна была привести к захвату территории противника. Благодаря этому вермахт получил бы «залог», чтобы «в результате достигнутых успехов на Востоке как можно скорее добиться заключения мира». Опираясь на линию Вислы, можно было бы развивать наступление в направлении Прибалтики и/или Украины в соответствии с военно-политическими планами, которые преследовались до 1939 г. Военная стратегия должна была сопровождаться политическими мероприятиями, чтобы пробудить стремление к независимости в окраинных областях СССР. Там следовало создавать местные правительственные органы под германским протекторатом и после уничтожения «живой силы» противника принудить его к заключению мира в кратчайшие сроки.

Насколько Гитлер был готов действовать по модели военной интервенции 1918 г., должно было проясниться на совещании в Бергхофе 31 июля 1940 г.

Совещание с участием Гитлера проходило в середине дня 31 июля 1940 г. в Бергхофе под Берхтесгаденом и продолжалось всего около полутора часов. На нем присутствовали Вильгельм Кейтель и Альфред Йодль от ОКБ, Эрих Редер от кригсмарине, а также Вальтер фон Браухич и Франц Гальдер от ОКХ. Уже состав участников совещания вызывает некоторое удивление: в нем не приняли участия представители люфтваффе, а командующий сухопутными войсками прибыл в сопровождении своего начальника штаба, чего не было на предыдущем совещании 21 июля. В центре обсуждения был, несомненно, Гальдер и его предыдущий план ведения войны против СССР. Сегодня это совещание рассматривается как поворотный пункт во Второй мировой войне, поскольку Гитлер сообщил на нем о своем решении совершить нападение на Советский Союз и сделал первые оперативные и политические распоряжения.

Рассмотрение этого совещания как исходного пункта плана «Барбаросса» стало уже историографической догмой. С ним связывается официальное представление обоснованного наконец с идеологической точки зрения решения Гитлера, который как бы приступил к решению последнего пункта своей программы борьбы за жизненное пространство. Теперь военная стратегия Германии устремилась, как по дороге с односторонним движением, в направлении расово-идеологической войны на уничтожение. Среди историков уже многие десятилетия, правда, бытуют разногласия на тот счет, преследовал ли Гитлер в последующие месяцы стратегию «вынужденной паузы или временного соглашения», чтобы загнать Англию в угол и обмануть Сталина относительно своих намерений; нет единства и в том, что его «окончательное» решение действительно реализовать план нападения на СССР было принято только после визита советского наркома иностранных дел Молотова в ноябре 1940 г., хотя война с Англией еще была далека от победы.

В связи с изложенными здесь обстоятельствами следует рассмотреть вопрос о том, с какими идеями ведения войны на Востоке выступил Гитлер 31 июля 1940 г. и насколько обязательными стали те изменения, которые он внес в план Гальдера. Записи в дневнике начальника Генштаба при внимательном рассмотрении и здесь носят разоблачительный характер. В начале совещания Редер доложил о состоянии планов вторжения на Британские острова. Он высказался по поводу сложных технических проблем и различий в оперативном применении флота и сухопутных войск, выразив при этом снова сомнение в возможности проведения операции, и требовал перенести начало операции «Морской лев» на 15 сентября, что сделало бы ее еще более трудновыполнимой ввиду осенних погодных условий. А ведь еще требовалось добиться превосходства в воздухе над Ла-Маншем. Поэтому Редер выступал за перенос начала наступления на май следующего года. Гитлер все еще не мог решиться на высадку в Англии и хотел сначала дождаться исхода предстоящей битвы в воздухе. Однако перенос сроков стал бы, несомненно, лучшим решением.