— Вот что такое Синий Факел, — говорит Лем. — Они начинают бить по-разному. Но всегда через какой-то промежуток времени после того, как ударит первый Факел. Через две минуты, через четыре, через шесть, через восемь и так далее. Сегодня он ударил через восемь минут. Но если бы Сергей пробежал чуть дальше, Факел ударил бы сразу и прямо под ним. А потом вдоль всего вала. Ну, что? Дальше пойдем или остановимся? Через два часа темно будет.

— А здесь не опасно оставаться? — спрашивает Анатолий. — Вдруг он опять ударит.

— Нет. Они бьют только тогда, когда кто-нибудь идёт по валу, в ту или другую сторону. А мы уже прошли.

— Странное дело, — задумчиво говорит Лена. — Всё-то здесь устроено так, словно специально против людей приспособлено.

— Так оно и есть, — подтверждает Лем. — Проклятые Места — они проклятые и есть.

Еще два дня мы идём без особых приключений. Лем ведёт нас сложными зигзагами, обходя по мере возможности опасные места. Наш путь напоминает движение парусного корабля против ветра, который к тому же вынужден лавировать между мелями и рифами. Но при всём старании Лему не удаётся полностью миновать препятствия.

Слева лес, сплошь оплетенный желтой паутиной. Лем особо не распространяется по поводу её убойных свойств. Он просто сказал: «Лучше туда не соваться». Справа — луг, поросший приятной на вид зелёной травкой. Но приятна эта травка только на вид. В ответ на мой вопросительный взгляд Лем молча берёт камень и кидает его на луг. Несколько секунд ничего особенного не происходит. Потом от камня начинает подниматься дымок. Раздаётся шипение, словно распылённая струя воды омывает разогретую до красного свечения стальную болванку. Камень тает на глазах. Больше никаких вопросов я не задаю.

Между лесом и лугом — ложбина, густо утыканная каменными надолбами высотой от метра до двух. Лем долго присматривается к этому противотанковому заграждению, потом посылает нас через него по одному. Как на насыпи с Факелами. Предварительно он объясняет нам правила. Первое: камней не касаться ни в коем случае, а лучше вообще не подходить к ним ближе чем на пять шагов. Второе: внимательно слушать команды Лема и четко их выполнять. Третье: самим внимательно следить за верхушками камней. Как только они начнут светиться, тут же упасть ничком, прижаться К земле и не вставать, покуда всё не кончится. Что именно должно кончиться, Лем не уточняет. Нам и без пояснений ясно, что это будет что-то повеселее обычной подростковой тусовки. Лем несколько минут смотрит на нас, оценивает и прикидывает, кого пустить первым.

— Брат Пётр, — говорит он наконец.

Пётр привычными армейскими движениями проверяет своё снаряжение — не болтается ли оно, подтягивает ремень автомата и забрасывает оружие за спину. Правильно. Там, между этими злодейскими надолбами, автомат будет только мешать. Пётр стоит на исходной позиции. Но Лем пока команды не даёт. Он чего-то выжидает. Я подхожу сзади и тихо спрашиваю:

— Брат Лем, а почему ты выбрал именно Петра?

— Он никогда не дёргается, — коротко отвечает Лем и тут же даёт команду: — Пошел!

Пётр устремляется в проход между камнями. Он выполняет ряд поворотов, руководствуясь правилом номер один, и вскоре я вижу только его голову, которую отличаю от камней только по тому, что она движется. Но Лем смотрит не столько на Петра, сколько на камни.

— Ложись! — кричит он.

Голова Петра исчезает. А там, где она только что мелькала, между камнями проскакивают яркие лиловые и фиолетовые искры. Их мечет камень, верхушка которого в одно мгновение раскалилась до малинового свечения. Искры эти попадают в ближайшие камни, и от них во все стороны летят осколки, словно по ним стреляют из крупнокалиберного пулемёта. Всё это сопровождается треском, словно кто-то поблизости ломает лист фанеры.

Этот обстрел одним камнем других длится долгих пять минут и даже несколько больше. Пляшут короткие молнии, трещит фанера, летят осколки. И всё это происходит над головой у нашего Петра. А он лежит, прижавшись к земле, и вслушивается в этот концерт. Впрочем, я не вижу, что он сейчас делает. Его закрывают камни. Мелькание искр вдруг прекращается, и верхушка агрессивного камня уже ничем не отличается от других таких же.

— Вперёд! — кричит Лем.

Голова Петра снова мелькает между верхушками камней. Мне кажется, он поднялся несколько дальше чем залёг. Лем подтверждает мою догадку:

— Молодец брат Пётр! Не растерялся. Пока камни между собой воевали, он прополз довольно далеко.

Еще три раза Лем командует Петру залечь. Я вижу, что после второго обстрела Пётр падает на землю раньше прозвучавшей команды. Уже сам ориентируется. Я спрашиваю у Лема, почему он не пускает нас одного за другим, как делал на насыпи с огненными Факелами.

— Здесь сложнее, — отвечает Лем. — Бывает так, что начинает светиться и метать искры такой камень, верхушки которого снизу не видно. Он может быть закрыт другими.

— А ты сам как пройдёшь в таком случае?

— А вы для чего? Вы с того конца будете следить за камнями и подскажете мне, если я не увижу. А в одиночку эти камни никто проходить не рискует. Был такой гуляка, Досик. Он как-то рискнул и сгорел вон за тем камнем. Ушел и не вернулся. Только через полгода его здесь нашли. По поясу узнали.

Один за другим мы проходим опасную ложбину. Последним идёт сам Лем. Ему подсказывает Пётр. Хотя в этом нет особой необходимости: Лем всё время опережает его команды и падает вовремя. Всё-таки большой опыт гуляки имеет значение.

Еще в одном месте нам приходится идти по довольно-таки вонючему болоту, проваливаясь в него порой по грудь, а иногда чуть ли не по шею. Мы нащупываем дорогу жердями, выломанными в ближайшем лесочке. Лем так старательно обходит надёжные с виду кочки, которыми густо усеяно болото, что Лена не выдерживает и спрашивает:

— А чем опасны эти кочки?

— Потом покажу.

Когда мы выбираемся из болота на твердую землю, Лем остаётся сзади. Он стоит по колено в болотной воде и говорит нам:

— Смотрите.

Размахнувшись, он мечет свою жердь, как копьё, в ближайшую кочку. Едва коснувшись кочки, жердь стремительно обрастает каким-то лишайником или «мочалкой» серо-зелёного цвета. Эта «мочалка» дымится розоватым дымком, и через несколько секунд жердь сгорает без следа. А Лем быстро выбирается на твёрдую почву и показывает нам на соседние кочки:

— Смотрите, что будет дальше.

Кочки приходят в движение. Они стягивают кольцо вокруг того места, где только что стоял Лем. Лена только головой качает.

— Время меня побери! Нет, говорите, что хотите, но я буду настаивать, что здесь все эти хищные, смертоносные вещи либо наделены разумом, либо запрограммированы соответствующим образом. Здесь во всём видна система.

Отойдя подальше от болота, мы устраиваемся на ночлег. После ужина Лем отводит меня в сторону и тихо говорит: