В каждом из этих случаев у Наполеона была возможность так организовать колонны, чтобы они, начав движение от удаленных друг от друга пунктов, сосредоточились бы с поразительной точностью в решающем пункте полосы боевых действий; и таким образом он обеспечивал успешный исход кампании. Выбор решающего пункта был результатом умелого применения принципов стратегии, а организация движения войск дает нам пример логистики, которая зародилась в его кабинете. Долго утверждалось, что эти инструкции, которые были задуманы с такой большой точностью и обычно передавались четко и ясно, составил Бертье, но у меня было много возможностей убедиться в том, что это не соответствовало действительности. Император сам себе был штабным офицером. Вооружившись парой циркулей, раздвигающихся на расстояние в масштабе от семнадцати до двадцати миль по прямой линии (что составляло от двадцати двух до двадцати пяти миль, принимая во внимание повороты дорог), перегнувшись, а иногда вытягиваясь во всю длину на своей карте, где позиции его корпусов и предполагаемые позиции противника были отмечены булавками различных цветов, Наполеон был способен отдавать приказы на широкие передвижения войск с поразительной уверенностью и точностью. Передвигая по дуге свои циркули от пункта к пункту на карте, он мгновенно принимал решение о количестве дневных переходов, необходимых для каждой из его колонн для прибытия в нужный пункт в определенный день. Затем, переставляя булавки на новые позиции и держа в уме темп марша, который он должен придать каждой колонне, и час его начала, Наполеон диктовал новые инструкции, которых уже достаточно, чтобы прославить любого человека.

Ней, прибывающий с берегов озера Констанц (Боденского), Ланн из Верхней Швабии, Сульт и Даву из Баварии и Пфальца, Бернадот и Ожеро из Франконии и императорская гвардия из Парижа – все они были, таким образом, выстроены в линию по трем параллельным дорогам, чтобы выйти на открытое место одновременно между Зальфельдом, Герой и Плауэном. Лишь несколько лиц во французской армии или в Германии имели некоторые соображения о цели этих передвижений, настолько они казались сложными.

Подобным же образом в 1815 году, когда армия Блюхера в относительном спокойствии находилась на квартирах между Самброй и Рейном, а Веллингтон был на празднике в Брюсселе, оба они ожидали сигнала о вторжении французской армии. Предполагалось, что Наполеон находится в Париже, целиком поглощенный дипломатическими церемониями. А он во главе своей гвардии, которая совсем недавно была вновь сформирована в столице, 14 июня на равнинах у Бомона и на берегах Самбры (Наполеон не покидал Париж до 12-го числа) с удивительной точностью молнией обрушился на казармы Блюхера в Шарлеруа и его колонны, прибывавшие со всех сторон.

Описанные выше комбинации были результатами мудрых стратегических расчетов, но их выполнение было, несомненно, лучшим образцом логистики. Для того чтобы нагляднее показать достоинства этих мер, я упомяну для сравнения два случая, когда ошибки в логистике вплотную приблизили к фатальным последствиям. Наполеон, отвлеченный из Испании в 1809 году тем фактом, что Австрия взялась за оружие, и, будучи уверен, что эта сила намерена воевать, направил Бертье в Баварию с непростой задачей сосредоточения армии. Она была растянута от Браунау на реке Инн до Страсбурга на западе и Эрфурта на севере; Даву возвращался из этого последнего города, Удино из Франкфурта; Массена, который первоначально следовал в Испанию, двинулся назад в направлении Ульма по маршруту мимо Страсбурга; саксонцы, баварцы и вюртембержцы направлялись каждый из своей страны. Корпуса были, таким образом, разделены между собой огромными расстояниями, и австрийцы, которые долго сосредотачивались, могли легко прорваться через сеть этой паутины или ликвидировать ее нити. Наполеон имел основания для беспокойства и приказал Бертье собрать армию у Регенсбурга, если война фактически не начнется до его прибытия, но если она начнется, то сосредоточить армию на отведенной позиции ближе к Ульму (т. е. западнее).

Причина этого альтернативного приказа была очевидной. Если бы война началась, Регенсбург был слишком близко к австрийской границе в качестве пункта сбора, а корпуса могли, таким образом, быть брошены раздельно в гущу двухсоттысячной армии противника. Но, назначая в качестве места встречи Ульм, армия сосредоточилась бы скорее или, по крайней мере, противнику предстояло бы совершить еще пять или шесть дневных переходов, прежде чем он добрался бы до нее, что было в высшей степени важным соображением, с учетом расположения войск сторон на тот момент.

Не нужно обладать большим талантом для того, чтобы понять это. Однако военные действия начались всего через несколько дней после прибытия Бертье в Мюнхен, этот веселый начальник штаба был настолько глуп, что буквально последовал полученному приказу, без понимания его явной направленности. Бертье не только хотел, чтобы армия собралась в Регенсбурге, но даже обязал Даву вернуться к этому городу, когда маршал проявил здравый смысл и откатился назад от Амберга (севернее Регенсбурга) в направлении Ингольштадта.

Наполеон, по счастливой случайности, был проинформирован по телеграфу (имеется в виду оптический телеграф посредством световых сигналов. – Ред.) о переправе через Инн через двадцать четыре часа после того, как она произошла. Он с быстротой молнии прибыл в Абенсберг (между Ингольштадтом и Регенсбургом), в то время как Даву был на грани окружения, а его корпус был расколот надвое и едва не рассеян массой австрийских войск (общая численность армии эрцгерцога Карла составляла 195 тысяч. – Ред.). Мы знаем, как изумительно быстро Наполеон собрал свою армию и какие победы он одержал в славные дни Абенсберга, Зиенбурга, Ландсхута, Экмюля и Регенсбурга, которые компенсировали ошибки, совершенные его начальником штаба с его жалкой логистикой (автор явно пристрастен к выдающемуся начальнику штаба Наполеона Бертье. – Ред.).

Завершим эти примеры замечанием о событиях, которые предшествовали и были одновременными с форсированием Дуная перед битвой под Ваграмом. Меры, принятые к тому, чтобы прийти к специальному пункту острова Лобау, корпуса вице-короля Италии Богарне из Венгрии, Мармона из Штирии, Бернадота из Линца, конечно, менее выдающиеся, чем известный императорский декрет из тридцати одной статьи. План Наполеона регулировал детали переправы и построения в боевой порядок войск у Грос-Энцерсдорфа, в присутствии ста сорока тысяч австрийцев с пятьюстами орудиями (на самом деле 110 тысяч и 452 орудия против 170 тысяч и 584 орудий у Наполеона. – Ред.), так, будто эта операция была военным праздником. Все французские войска были собраны на острове Лобау вечером 4 июля; три моста были сразу же переброшены через рукав Дуная в сто пятьдесят ярдов шириной, в очень темную ночь и в проливной дождь; сто пятьдесят тысяч человек (170 тысяч. – Ред.) перешли по мостам в присутствии грозного противника и выдвинулись до наступления полудня на равнину, за три мили до мостов; все это выполнялось за меньшее время, чем считалось необходимым, если бы это был простой маневр по инструкции и повторенный несколько раз. Это верно, что противник решил не оказывать серьезного противодействия переправе, но Наполеон не знал этого факта, и достоинства его диспозиций вовсе от этого не умаляются.